Мы созданы по образу и подобию Божию. Образ — в духовном естестве нашем, в сознании, свободной деятельности и бессмертии; подобие — в отражении на себе Божественных совершенств. «Будите совершени», заповедует Господь, «якоже Отец ваш Небесный совершен есть» (ср.: Мф. 5, 48). В другом месте указывает Он и одну из черт всесовершенства Божия для подражания: «будите милосерди, якоже Отец ваш милосерд есть» (ср.: Лк. 6, 36). Милосердие, значит, поставлено во главе, дальнейшие же черты обязательного богоподобия: святость, праведность, мудрость и прочее — оставлены дополнить нам самим. Но Божие всесовершенство беспредельно; и чистый ум не силен обнять их даже в той мере, в какой они удобоподражаемы для нас, тем паче не по силам это нам после того, как очи ума нашего заволокло мглою, вследствие падения. Между тем, это бессилие ума не отнимает силы у обязательства к богоподобию, положенного в устроении самого духовного естества нашего. Посему Восстановитель падшего, «Сый сияние славы и образ ипостаси Бога Отца» (ср.: Евр.1,3), благоволивший явиться на земле, чрез воплощение, и устроить здесь дело нашего спасения, между другими потребностями восстановления удовлетворил и этой. Он олицетворил в Себе все совершенства Божий, как они могут быть усвояемы силами естества человеческого, в свойственной всем человекам жизни. После сего обязательное богоподобие и богоподражание исполняется христоподобием и христоподражанием.

«Подражателе мне бывайте», говорит апостол Павел, «якоже аз Христу» (ср.: 1 Кор. 11, 1). И Сам Господь заповедал: «иже хощет по Мне ити, да последует Мне» (ср.: Лк. 9, 23), поступая так, как Он поступал, и верно исполняя заповеди Его. Это пояснил Он, когда, заключая Свое земное пребывание, сказал: «образ дах вам, да якоже Аз сотворих, и вы творите такожде» (ср.: Ин. 13, 15). Хотя это касалось одного действия Господня; но это действие такого свойства, что обнимает всё. Стань только этому подражать, и во всем восподражаешь Господу, ибо здесь выражен дух жизни о Христе Иисусе.

Посему-то апостол Павел и болезновал преимущественно о том, чтобы во всех верующих воображался Христос (см.: Гал. 4, 19), чтобы они, истинно уверовав во Христа, образ Его носили в себе непрестанно и отображали образ сей в жизни, чтобы, в крещении облекшись во Христа, являли в себе Христа всякому видящему, ходя светло в обновленной жизни, по подобию светлости воскресшего Господа (см.: Рим. 6, 4). Мы — благоухание Христово, говорит за всех Апостолов святой Павел (см.: 2 Кор. 2, 15): но это не одних Апостолов преимущество, а долг всех христиан. Как благовонный цвет, разливая вокруг благоухание, дает всем знать о своем присутствии, так и всякий христианин, христоподражательно живя и настроиваясь внутренно, должен разливать вокруг себя благоухание Христовых совершенств, так, чтобы всякий, с появлением его, восчувствовал присутствие духа Христова.

Этому надлежало бы совершаться как бы естественно, потому что всякий, в крещении, по вере, благодатно принимает в себя духа жизни о Христе Иисусе. Дух жизни о Христе Иисусе, раскрываясь в делах, должен бы сам собою производить христоподражательную жизнь. Но жизнь человека не то, что жизнь растений. Здесь — бросит человек семя в землю, и оно уже само собою дает корень, стебель и зерно. Человек же отличается сознанием и свободою, и жизнь его не есть цепь явлений, одно из другого необходимо вытекающих, а ряд деяний, сознательно предпринимаемых и самодеятельно совершаемых. Он предначертывает себе образ жизни и потом выполняет его. И только в этом виде жизнь его есть жизнь истинно–человеческая, разумно–свободная. Христианину, христоподражателю по званию своему, нет нужды утомлять голову начертанием образа жизни своей. Он имеет пред собою образ жизни Господа Христа. Смотри на него всяк и живи по нему. Как живописец смотрит на оригинал и черту за чертою переносит на изготовленное полотно; так и христианину надобно смотреть на черты жизни Господа и переносить их в свою жизнь.

Истинная жизнь о Христе Иисусе изображена в Евангелии, в деяниях и словесах Господа нашего Иисуса Христа. Читай, внимай и учись жить по Христе, подражая делам Его и последуя учению Его. Святая Церковь руководит тебя к этому труду, предлагая каждодневно краткое чтение из Евангелия. На всякий день имеется посему не мало уроков, которые можешь извлечь то из того, что сделал Господь, то из того, что Он сказал. Проследи всё, и вообразится в тебе Христос умственно; за тобою останется потом отображать Его и в жизни.

Следующие размышления предлагаются как пособие к тому. Они — плод одной души; другие иное нечто могут усматривать в тех же сказаниях. Впрочем, не только многие, но и все в совокупности не исчерпают всего, что содержится в Евангелии. Почему размышления сии предлагаются не как законченное дело, а только как опыт, как возбудитель спящего во всяком своеличного любомудрия, чтобы всякий сам восходил к созерцанию Христа, как это ему именно нужно, и подражал Ему возможным для него, по строю и течению жизни его, образом.

Чтобы узнать, с какими расположениями надлежит приступать к чтению Евангелия и уразумению уроков его, нужно посмотреть, с какими расположениями святой Лука приступал к написанию Евангелия. Как он расположился к написанию, так и мы должны располагаться к изучению написанного.

1) «Изволися», говорит святой Лука, «и мне» (Лк. 1,3). Изволение — начало дела. Где нет изволения, там дела или совсем нейдут, или идут неуспешно, будучи совершаемы из-под неволи. Ты должен знать Евангелие, но приступи к исполнению сего долга, не как веревкой влекомый, а самоохотно, с теплым желанием и любовию; ибо есть ли на земле предмет выше того, о котором говорит Святое Евангелие? Бросаются на повести, наполненные пустыми мечтами, которые щекочут только вкус, не давая ничего существенного; а тут единая истина, и истина, столь для тебя драгоценная. «Бог явися во плоти», чтобы научить тебя, искупить и открыть тебе вход в Царство Свое Небесное. Если б и не касалось тебя это предивное событие, ты и тогда не удержался бы, чтоб не полюбопытствовать, как все это совершилось, как началось, шло и чем кончилось. Но когда все это сделано для тебя, то не иметь теплого усердия изучить такое утешительное сказание — значит обнаруживать бессмысленную мертвенность духа; ибо только мертвый не интересуется тем, что существенно касается его. Святой Лука уверяет, что в Евангелии содержатся события, которые известны были тогда всем между христианами. Все знали Святое Евангелие, и старый и малый, и знатный и не знатный, и занятый делами и имеющий много свободного времени. Отчего так? Оттого, что все любили им заниматься и беседу о том предпочитали всякому другому разведыванию. И не тогда только, но и во всякое время страх Божий и благочестие влекли христианина к Евангелию, чтоб питать им дух свой. И ныне так делают многие — многие, и в иночестве, и в духовенстве, и в дворянстве, и в среднем и низшем сословии. Не совестно ли будет, после этого, отставать от сонма истинных христиан? И добро бы труд был большой; не мудрость хитросплетенная предлагается, а простое сказание, понятное даже детям. Только глаза раскрой для чтения или ухо для слышания да прибавь немного внимания, и все уразумеешь. Почерпнется богатство видения неисчерпаемое, и вкусится сладость от того неописанная; 2) расположись же к этому занятию так, чтобы потом приступать к нему всегда с таким желанием, с каким голодный спешит к столу и жаждущий к прохладной воде. Не забудь же, однако же, при этом отстранить всякое совопросничество. Приступай в простоте сердца, с верою, что все, содержащееся в Евангелии, есть несомненная совершеннейшая истина. Это, говорит святой Лука, извествованные (преподанные с убедительными доказательствами и принятые с полным убеждением в истине) вещи (см.: Лк. 11); «ибо, говорит Феофилакт (Болгарский), относящееся до Христа не просто известно, по голословному преданию, но истинно, совершенно верно и вполне доказательно» (Толков. на Еванг. от Луки.1). Почему так? Потому что предали нам это те, которые с самого начала явления миру воплощенного Бога Слова были очевидцами и служителями Его. Святые Апостолы пересказывали верующим все, что видели в Господе и от Господа и что слышали из уст Его. Верующие принимали то открытою душою, и это было истинное Евангелие, написанное в сердцах. Писанное на хартии пришло после, когда святые Апостолы рассудили написанное в сердцах передать и письменами для безопаснейшего увековечения. Написали двое из двенадцати, и другие двое под их руководством. Писали и другие многие, но все те евангелия еще самыми Апостолами были отвергнуты, как не содержащие чистой истины. Чистая истина только в наших четырех Евангелиях. Так передали святые Апостолы Церкви, и так Церковь содержит доселе. Слышатся и ныне иные евангелия самоизмышленные: но как тогда Церковь не приняла ложных евангелий, так и теперь отвергает евангелия, духом века изобретаемые. Заключи и ты ухо свое от них и не желай знать другого евангелия, кроме того, которое читается в Церкви, и все, содержащееся в нем, принимай с верою, как принимает и понимает то Святая Церковь. Нельзя ставить здания на нетвердом грунте: нельзя и тебе созидать духовно, если позволить духу своему колебаться навеваемыми суемудрием, недоумениями и приискивать решения их. Предоставь этот внешний труд другим, сам же, входя внутрь и себя, и Евангелия и не развлекаясь сторонними соображениями, пей воду жизни духовной, сокрытую здесь; 3) пчела без труда находит цвет, но употребляет труд, чтоб извлечь из него медовые частицы. Нет труда для имеющего смысл и простое сердце понять, что говорит почти каждый текст Евангелия: но нельзя без труда извлечь все сокрытое в нем, усвоить то и ввести в жизнь. Евангелист приступил к написанию Евангелия по тщательном всего исследовании (см.: Лк. 1, 3). Ты же приступай к чтению и изучению Евангелия и обучению себя им с желанием тщательно вникать во все написанное. Не кое-как читай, чтоб только исполнить положенный на день урок пропитыванием из начала; но читай трудолюбие, чтоб усвоить читаемое, напитать тем душу свою. Лучше один или несколько стишков прочитать с пользою, нежели пробежать целые главы без назидания души. Общий закон здесь тот, чтоб занимать читаемым всю душу: а) «ум» — пониманием и разложением мыслей, сокрытых в понятом; б) «сердце» — возбуждением сочувствия к силе истин; и в) «волю» — готовностию следовать тем урокам, кои вытекают из них. Когда проведешь стишок по всему этому пути, переходи к другому и, с ним сделав то же, приступай к третьему и так далее. Насытится душа, — и довольно. Вот сущность и мера душевноспасительного чтения Святого Евангелия!

Без борьбы при этом обойтись нельзя; ибо ум у нас страдает то леностию и неподвижностию, то расхищением мыслей, сердце — дебелостию, воля — упорством. Внимательный, страхом Божиим проникнутый, легко одолевает сих домашних врагов. Пусть ум расхищается в легких мечтаниях и постоянно отбегает от серьезного труда: всякий раз возращай его и сажай опять за оставленное дело. Произвольно не вдавайся в мечты; невольные тотчас пресекай, как заметишь, не смущаясь тем, что они часты, и не утомляясь трудом собирания внимания. Пустомыслие — болезнь падшего ума. Молись, да исцелит его Господь.

Когда собрано внимание, добрые мысли сами собою будут роиться из читаемого и обдумываемого. Держи теперь под ними открытым сердце и понуждай его воспринимать их теплым чувством. Как искры из кремня, падая на горючее вещество, зажигают его, так и святые истины, падая на сердце, будут тогда внедряться в него, возбуждать сочувствие к себе и извлекать его из среды охлаждающих его личных чувств и тварных впечатлений. Когда истина принята сердцем и возлюблена, — она стала нашею, усвоена, и только с этого момента начинается душеспасительность чтения и размышления духовного. Самые светлые мысли бесплодны, пока не тронуто ими сердце. Одно слово, проникшее в сердце, дороже для жизни целого облака и не пустых мыслей, плавающего в голове без всяких воздействий на сердце.

Истина, усвоенная сердцем, всегда обращается к каждому тою стороною, какою она может быть приложима к его именно жизни. Таков уж закон, что все дела истины переходят всегда чрез сердце. Переводит их страх Божий, под действием которого воля принимает свои решения на дела, указываемые истинами, умом понятыми и сердцем усвоенными. Тут совершаются внутренние акты доброделания решением то и то сделать или постоянно делать; но надлежит этим внутренним порывам на дела богоугодные давать место и в действительной жизни, чтоб они не оставались пустоцветами. Постановлением и принятием правил для своего внешнего поведения и для устроения своей внутренней жизни, с решительностию тотчас же приступить и к исполнению их, даже в тот же день, завершается трудолюбное и разумное чтение Святого Евангелия; 4) плодом такого чтения будет уразумение того, как твердо все, что преподано нам в Евангелии о Лице Господа Иисуса Христа и о деле спасения, которое Он совершил. Читай, чтоб достигнуть того же, для чего написано Святое Евангелие: «да разумееши, о нихже научился еси словесех, утверждение» (Лк. 1, 4). В первоначальном обучении, в детстве, мы получаем, в общих очерках, познания о делах, чудесах, учении, страдании, смерти и воскресении Господа; но когда станешь изучать Евангелие показанным способом, то получишь о всем этом познание подробное и «полное». Когда соберем воедино сказания всех четырех евангелистов, приведем их в возможный порядок и последовательность, обсудим надлежащим образом; то для нас ясны станут все обстоятельства каждого евангельского события, — время, место, случай, и все, в целом, вообразится как одна стройная, величественная картина. Ясность и полность ведения разливает отраду; узнанная стройность целого сообщает твердость ведению; а все вместе созидает дух, способствуя ему свободно развиваться в свойственной ему сфере, как цвет пышно распускается под благотворными лучами солнца. Вместе с этою полнотою прибудет и «глубина» ведения Евангелия, или углубление его в сердце. Ибо, если на каждый день мы будем брать одно какое-либо событие или одну какую беседу Господа, останавливаться на нем одном, вникать в него всем своим вниманием, обнимать его со всех сторон, уразумевать его место в целом, возбуждая в то же время соответственные чувства и расположения, — словом, исчерпывать из него все существенное для нас и жизни нашей, — то какие дивные вещи откроются нам в самых простых по–видимому случаях и словах, какое сочувствие образуется от этого ко всему, что есть в Евангелии, даже такому, что, при обычном чтении, всегда проходилось без особого следа, — какое дорожание восчувствуется всякою, с первого раза не значительною, частностию! Это углубление в Евангелие перенесет Евангелие внутрь сердца, окружив его там глубоким убеждением, как все в нем возвышенно, Божественно, близко к нам и дорого сердцу нашему. Когда же это произойдет, тогда придет и «твердое», как жизнь, «убеждение», что все в Евангелии непреложно, истинно. Как прочно стоит дерево, глубоко пустившее корни в землю; так древо веры приобретает непоколебимость пред ветром каких-либо сомнений, когда все Евангелие принято сердцем и введено в жизнь. Вкусивший делом истинность истины не вместит недоумения в ней, хотя бы весь мир собрался возмущать его. На все у него будет один ответ: я знаю сердцем, что все так есть, как пишется в Евангелии. Как возможете вы уверить кого-либо, что такая пища горька, когда, вкушая ее, он ощущает, что она сладка? Так и здесь. На все кривые толки сердце будет говорить: тут все свято, все Божественно; ни делать так, ни говорить никто из людей не может. Это словеса и дела воистину Бога воплощенного. Да и написать о всем этом, соделанном и изреченном, так, как написано, никто не может, кроме того, кого руководит Дух Божий. Это писания не человеческие, а Божеские. Какое человеческое писание совмещает такое величие и простоту? Какое писание человеческое, предлагая истины, самые возвышенные, хранит безыскусственность в языке, оборотах речи и в сочетании целого и вместе с тем отличается силою и достоинством, неподражаемым для человеческих писаний? На челе Евангелия лежит печать непреложной истины и Божественного его происхождения. Не видится в нем ни искусства, ни увлечения. И самые слова и события, в нем содержимые, представляют характер светлости Божественной, возвещающей о Божестве Того, Кто творил одни и изрекал другие.

Таким образом, если хочешь как следует обучать себя Евангелием, то возгрей в себе усердие к сему занятию и продолжай его с верою и трудолюбным тщанием, и получишь плод — утверждение в истине всего, содержимого в Евангелии, и утверждение всех истин его в сердце и жизни.

Приступающий к написанию или изучению истории, первый прежде всего дает знать, а другой хочет знать, кто то лицо, о котором будет идти речь. Так и приступающему к уразумению Евангелия и обучению себя чрез него надобно наперед возыметь светлое понятие о Том, Чьи деяния и словеса изображены в Святом Евангелии. Святой Пророк, предзря явление Его, восклицал: род «же Его кто исповестъ? «(Ис. 53, 8). И народ, видевший Его, явившегося на земле, недоумевал, кто Он и откуда? Святое Евангелие решает недоумение, определительно сказывая, кто Он, откуда и как пришел? Евангелист Матфей, представляя родословие Его, дает разуметь, что Он есть потомок Давида и Авраама. Но святой Лука восходит далее по ряду святых патриархов и доходит до самого первозданного; не останавливаясь, однако ж, и на нем, он заходит за пределы тварей и возносится к Самому Богу, говоря, что Он — Божий (см.: Лк. 3, 38). Что значит это «Божий», объясняет святой Иоанн Богослов в своем выспреннем (высоком) богословии о Боге Слове. Божий Он не как прочие твари, но как Бог Слово, безначальное и единосущное, как Единородный Сын Божий, воплотившийся. И вот Кто Тот, о Ком благовествует Святое Евангелие! Бог во плоти, или в человеческом естестве, истинный Бог и истинный человек в одном Лице. Святой Матфей и Лука в своем родословии сказывают, как Он есть человек; а святой Иоанн учит, как Он есть Бог. Но как те не останавливаются на одном человечестве, а восходят к Божеству Его, заключая родословие показанием, что Он — Божий, так и этот не Божество только созерцает, но нисходит до явления Его в мир воплощением, открывая, как предвечное Слово, сущее у Отца, «плоть бысть и вселися в ны» (Ин. 1, 14). Те свидетельствуют, что Он не человек только, но и Бог; а этот наводит, что Он не Бог только, но и человек: все Он — один и Тот же есть, и Бог и человек. Исповедание сего составляет сущность верования о Лице Иисус Христове, чтобы ни человечество не поглощалось Божеством, ни Божества не отрицать ради человечества, но то и другое созерцать соединенным в одном лишь — Спасителе нашем. Исповедание сие — камень, на коем создана Господом Церковь Его Святая, которая потому, не колеблясь, отвергала все, противное сей норме верования. Отвергла она и Ария, — умалявшего в Спасителе Божество, и докетов (секта), не знавших человечества, и Нестория, не уразумевшего дивного сочетания Божества и человечества в едином Лице Иисус Христове. «Таков подобаше нам» Спаситель и Восстановитель падших! Соединяя в Себе и Божество и человечество, Он, как Бог Сын, единосущный Отцу, едино есть с Ним и, как Сын Человеческий, единоестественный человекам, едино есть с ними, — Он один и Тот же. И стал Он, таким образом, посредником, воссоединяющим в Себе падшее человечество с Богом. Все верующие, силою учрежденных Им таинств, становятся едино с Ним, а чрез Него и в Нем соединяются с Богом, в общении с Коим, живом и существенном, предназначено быть людям в самом творении. И осуществляется предопределенное сочетание во едино, или предопределенная целость всего сотворенного, расстроенная падением. Отпало. от Бога будто одно звено, но такое, на коем держалось все прочее. Пал один человек, но расстройство падением его введено во все творения, и вещественные и духовные, и целости стройной не стало. Святой Павел сказывает нам, как в Боге воплощенном снова возглавляется все, и земное и небесное, и вводится от века предуставленная гармония во все сущее (см.: Еф. 1, 10). Как мог бы Иисус Христос явить такое действие, если б Он не был Бог? Такова сила Его в целости всего сущего. В отношении собственно к нам, человекам, силу воссоединить падших нас с Богом, примирением нас с Ним, явил Он потому, что, как Бог беспредельный, беспредельно ценную принесши жертву Богу беспредельному, удовлетворил тем правде Его беспредельной и открыл, таким образом, чрез Себя всем доступ к Богу Отцу, в Коем истинная жизнь наша (см.: Еф. 2, 18). Мы или совсем перестали бы существовать вслед за падением, или если бы и существовали, то существовали бы, как омертвелые, не имея в себе истинной жизни. Но с минуты первого в раю обетования Он стал ходатаем нашим, и мы продолжали и продолжаем жить в силу сего ходатайствовавшего посредничества, в силу того, что от Него исходит к нам жизнь Божественная, оживотворяющая нас.

«Благословен Бог и Отец Господа нашего Иисуса Христа, благословивший нас всяким благословением духовным в небесных о Христе! «(ср.: Еф. 1, 3). «Да веруем же, яко Иисус есть Христос» Сын Божий и Бог; ибо, только веруя таким образом, удостоимся мы возымети истинный живот во имя Его (см.: Ин. 20, 31). Таково предвечное определение Божие, что только верующий в Сына Божия, как Бога, может иметь живот (см.: Ин. 6, 40). Над тем же, кто не верует в Него, как Бога и Искупителя, простертым пребывает гнев Божий, сила коего — погибель вечная. Укроемся же под эту сень исповедания Божества Иисус Христова; ибо иначе не мимо идет гнев Божий. Кто исповедует сие, тот есть Божий; а кто не исповедует, — тот антихристов (см.: 1 Ин. 4, 3). Ныне много лиц, исполненных духа антихристова; закроем же слух от их речей тлетворных. Они величаются мудростию; на деле же обнаруживают только свое юродство; ибо видя не видят и слыша не слышат: одебелело (огрубело) сердце людей сих. Мы же «во свете Лица Бога воплощенного пойдем, чтобы о имени Его и возрадоваться во веки».