8. К кесарийским монахам (Показывает причины, по которым, удалившись от них, медлит своим воз­вращением; предостерегает от учения ариан и в опровержение возраже­ний арианских объясняет, что Бог один по естеству, а не по числу, и что понятия подобного и неподобного не прилагаемы к Отцу и Сыну; так­же дает истинный смысл тем местам Писания, какие ариане приводили против единосущия Сына с Отцем; наконец, доказывает Божество Духа Святаго и заключает письмо умозрением о том, что Царство Небесное есть созерцание. (Писано в 360 г.)

 

Неоднократно дивился и что у вас за расположение ко мне, и отчего такую силу имеет над вами моя малость, которая разве не­много и не за многое чего-нибудь стоит, а может быть, и ничем не привлекательна; между тем вы обращаете ко мне слово, напоми­ная и дружбу, и отечество, пытаясь отеческим сердоболием снова обратить к себе, как будто какого беглеца. Признаюсь и не от­рицаюсь, что стал я беглецом; но узнайте и причину, если жела­ете уже знать. Всего более пораженный тогда неожиданностью, подобно людям, которых вдруг поражает внезапный шум, не удер­жал я помыслов, но «удалихся бегая» (Пс. 54, 8) и довольно вре­мени жил вдали от вас; а впоследствии овладели мною какая-то любовь к божественным догматам и желание любомудрствовать о них. Я говорил сам себе: «Как прийти мне в состояние, чтобы преодолеть живущий со мною грех? Кто будет для меня Лава­ном, избавителем моим от Исава, и детоводителем к горнему лю­бомудрию?». Но поелику, при помощи Божией, по мере сил до­стиг я цели, нашедши «сосуд избран» (Деян.9, 15) и глубокий кладезь, разумею уста Христовы — Григория, то немного, прошу вас, немного дайте мне времени. Прошу не потому, что возлюбил городскую жизнь (ибо не скрыто от меня, что лукавый подобными вещами вводит людей в обман), а потому, что обращение со святыми признаю всего более полезным. Ибо, сам рассуждая о божественных догматах, а чаще слушая рассуждающих, приобретаю навык к умозрениям, от которого трудно отказаться. И та­ково мое положение!

А вы, о божественные и для меня паче всех любезные главы берегитесь филистимских пастырей, чтобы кто из них не загра. дил тайно ваших кладезей и не возмутил чистоты ведения каса­тельно веры. Ибо у них всегда в попечении — не из Божествен­ных Писаний научать души простые, а подрывать истину внешней мудростию. Кто вводит в нашу веру Нерожденное и Рожденное, кто учит, что всегда Сущий некогда не был, что Тот стал Отцем, Кто по естеству и всегда есть Отец, что Дух Святый невечен,—таковый не явный ли филистимлянин, завидующий овцам пат­риарха нашего, чтобы не пили они «воды» чистой, «текущий в жи­вот вечный» (Ин. 4, 14), но навлекли на себя предреченное Про­роком: «Мене оставиша Источника воды живы, и ископаша себе кладенцы сокрушеныя, иже не возмогут воды содержати» (Иер. 2, 13)?

Должно исповедовать Бога Отца, Бога Сына, Бога Духа Свя-таго, как научили Божий словеса и уразумевшие их возвышенно. А укоряющим нас за троебожие да будет сказано, что исповеду­ем Бога единого не числом, а естеством. Ибо все, именуемое по числу единым, в действительности не едино и по естеству не прос­то: о Боге же всеми исповедуется, что Он прост и несложен. Сле­довательно, Бог един не числом. Сказанное же мною объясня­ется так. Говорим, что мир числом один, но не говорим, что он есть нечто единое по естеству и простое, потому что делим его на стихии, из которых состоит,— на огонь, воду, воздух и землю. Еще человек именуется по числу единым, ибо часто говорим: один че­ловек, но и он, состоя из тела и души, не прост. Подобно и об Ангеле говорим, что он числом один, но не один по естеству и не прост, потому что ангельскую ипостась представляем себе сущностию, в которой есть святыня. Поэтому если все единое по числу не едино по естеству, то единое по естеству и простое не есть единое по числу. А Бога именуем единым по естеству. Как же они вводят у нас число, когда совершенно исключаем оное из сего блаженного и умного Естества? Ибо число — принадлежность количества, а количество сопряжено с телесным естеством; потому число - принадлежность телесного естества. А мы веруем, что Господь наш есть Создатель тел. Посему всякое число озна­чает нечто такое, что получило в удел природу вещественную и ограниченную; а единичность и единство есть признак сущности простой и беспредельной. Поэтому кто Сына Божия или Духа Святаго исповедует как число или тварь, тот скрытным образом вводит вещественное или ограниченное число. Ограниченным же называю не только естество, обьемлемое местом, но и такое естество, которое объял Своим предведением Тот, Кто имел произвести его из небытия в бытие, и которое можно обымать познанием. Потому все святое, если естество его ограниченно и святость имеет приобретенную, и может допустить в себе порок. А Сын и Дух Святый — Источник святыни, из которого освящается всякая разумная тварь, по мере ее добродетели.

Притом мы, по истинному учению, не называем Сына ни по­добным, ни не подобным Отцу, ибо то и другое в отношении к Ним равно невозможно. Подобным и не подобным называется что-либо относительно к качествам, а Божество свободно от ка­чественности. Исповедуя же тождество естества, и единосущие приемлем, и избегаем сложности, потому что в сущности Бог и Отец родил в сущности Бога и Сына. Ибо сим доказывается единосущие: в сущности Бог единосущен с Богом же в сущнос­ти. Правда, что и человек называется богом, как-то: «Аз рех: бози есте» (Пс.81, 6) , и бес наименован богом, как-то: «бози язык бесове» (Пс.95,5), но одни именуются так по благодати, а другие лживо. Единый же Бог в сущности есть Бог.

А когда говорю: «единый», означаю святую и несозданную сущность Божию. Ибо слово «единый» говорится и о каком-нибудь человеке, и просто о естестве, в совокупности взятом; о каком-нибудь человеке, например, можешь сказать о Павле, что он один восхищен был до «третияго небесе» и слышал «неизре­ченны глаголы, ихже не леть есть человеку глаголати» (2Кор, 12, 2, 4): об естестве же, в совокупности взятом, когда, напри­мер, говорит Давид: «человек, яко трава дние его» (Пс.102, 15); потому что здесь означает он не какого-либо человека, но в сово­купности взятое естество; ибо всякий человек привременен и смертен. Так, о естестве сказанным разумеем и следующее: «един (μονος) имеяй безсмертие» (1 Тим. 6, 16); и «единому (μονω) премудрому Богу» (Рим. 14, 26); и «никтоже благ, токмо един (εις) Бог» (Лк. 18, 19); ибо здесь слово «един» (εις) тождезначительно со словом «единственный» (μονος); и: «прострый» един (μονος;) «небо» (Иов 9, 8); и еще: «Господу Богу твоему поклонишися и Тому единому (μονω) послужиши» (Мф.4, 10); и: «несть Бог разве Мене» (Втор. 32, 39). Ибо слова «един» и «единствен» (εις και μονος) употребляются в Писании о Боге не в разли­чии от Святаго Духа, а в отношении к недействительным богам, именуемым богами лживо, например: «Господь един (μονος) вождаше их, и не бе с ними бог чуждь» (Втор. 32, 12); и: «отвергоша сынове Израилевы Ваалима и дубравы Астарофа, и поработаша Господу единому» (μονω) (1Цар. 7, 4); и еще Павел го­ворит: «якоже суть бози мнози и господие мнози: но нам един (εις) Бог Отец, из Него же вся... и един (εις) Господь Иисус Христос, Имже вся» (1 Кор. 8, 5—6).

Но спрашиваем здесь, почему, сказав: «един Бог», не удоволь­ствовался сим речением (ибо сказали мы, что слова «единствен» и «един» (μονος και εις), употребленные о Боге, означают естест­во), но присовокупил: «Отец» и упомянул о Христе? Догадыва­юсь поэтому, что «сосуд избран» Павел почел теперь недоста­точным проповедать единого Бога Сына и Бога Духа Святаго, что выразил речением: «един Бог», если чрез присовокупление: «Отец» — не укажет и Того, «из Негоже вся», а упоминанием о Господе не означит и Слова «Имже вся», и опять присовокуплением: «Иисус Христос» — не возвестит вочеловечения, не изобразит страдания, не откроет и воскресения. Ибо слова: «Иисус Христос» дают нам таковые понятия. Почему Господь не хочет, что­бы прежде страдания именовали Его Иисусом Христом, и по­велевает ученикам: «да ни комуже рекут, яко Сей есть Иисус Христос» (Мф.16, 20)? Ибо предположено Им было — уже по совершении домостроительства, по воскресении из мертвых и по вознесении на небеса дозволить ученикам проповедать Его Иису­сом Христом. Таково значение слов: «да знают Тебе единого истиннаго Бога, и Егоже послал еси Иисус Христа» (Ин. 17, 3), и: «веруйте в Бога и в Мя веруйте» (Ин. 14, 1). Так Дух Святый везде приводит в безопасность наше понятие, чтобы, приступая к одному, не теряли мы другого, углубляясь в богословие, не остав­ляли в пренебрежении домостроительства и по недостаточности в чем-либо не впали в нечестие.

А те речения Божественного Писания, которые берут про­тивники и, перетолковав согласно со своим разумением, выстав­ляют против нас к умалению славы Единородного, разберем та­ким же образом, по мере сил, уяснив себе значение оных.

И, во-первых, положим, что нам предложено следующее мес­то: «Аз живу Отца ради» (Ин. 6, 57). Ибо это одна из стрел, какие бросают в небо толкующие это место нечестиво. Но здесь изречение, как думаю, именует не предвечную жизнь, ибо все жи­вущее ради другого не может быть неточною жизнью, как нагре­ваемое другим не может быть истинною теплотою, а Христос и Бог наш сказал о Себе: «Аз еемь... живот» (Ин. 11, 25), но озна­чает сию жизнь во плоти, совершившуюся в сем времени, какой жил Он Отца ради, ибо по Его изволению пришел в жизнь че­ловеческую. И не сказал: «Я жил Отца ради», но говорит: «Аз живу Отца ради» (Ин. 6, 57), ясно указывая на настоящее время. Может же речение сие именовать и ту жизнь, какой Христос живет, имея в Себе Самом Слово Божие. И что таково подлинно значение сих слов, узнаем из присовокупленного. «И ядый Мя»...-, говорит Он,— «жив будет Мене ради» (ср.: Ин. 6, 54). Мы едим Его Плоть и пием Его Кровь, делаясь причастниками Слова и Премудрости, чрез Его вочеловечение и жизнь, подлежащую чув­ствам. А плотию и кровию наименовал Он все таинственное Свое Пришествие, означил также учение, состоящее из деятельно­го, естественного и богословского, которым душа питается и при­уготовляется со временем к созерцанию Сущего. И таков, может быть, смысл сего изречения!

И еще: «Отец Мой болий Мене есть» (Ин. 14, 28). И сим изречением пользуются неблагодарные твари, порождения лука­вого. А я уверен, что и сими словами выражается единосущие Сына со Отцем. Ибо знаю, что сравнения в собственном смысле делаются между имеющими то же естество. Говорим, что Ангел Ангела больше, человек человека праведнее, птица птицы быст­рее. Поэтому если сравнения делаются между принадлежащими к одному виду, а Отец называется большим Сына по сравнению, то Сын единосущен с Отцем. Но и другое понятие заключается в сем изречении. Ибо удивительно ли, что Отца исповедал боль­шим Себя Тот, Кто есть Слово и стал плотию, когда показался Он умаленным и пред Ангелами по славе, и пред человеками по виду? Сказано: «умалил еси Его малым чим от Ангел» (Пс.8, 6); и: «видехом Его, и не имяше вида, ни доброты: но вид Его... умален паче всех человек» (ср.: Ис.53, 2—3). Все уже сие пре­терпел по великому Своему человеколюбию к твари, чтобы по­гибшую овцу спасти, и спасенную приобщить к стаду, и шедше­го из Иерусалима во Иерихон и «впадшего в разбойники» (ср.: Лк. 10, 30) опять ввести здравым в его отечество. Ужели в укоризну Ему обратит еретик и ясли, чрез которые Сам Он, будучи бессло­весным, воспитан Словом? Ужели станет указывать и нам ни­щету, потому что Сын тектонов не имел у Себя и малого ложа? Потому Сын меньше Отца, что ради тебя стал мертвецом, чтобы тебя избавить от мертвости и соделать участником небеснойжизни? Поэтому иной обвинит и врача за то, что наклоняется к ранам и обоняет зловоние, чтобы уврачевать страждущих.?!

Для тебя не знает Он также о дне и часе Суда, хотя ничто не сокрыто от истинной Премудрости, потому что все Ею приведено в бытие; но и между людьми не найдешь человека, который бы не знал того, что сам сделал. Домостроительствует же так ради твоей немощи, чтобы согрешившие не впали в уныние от крат­кости срока под тем предлогом, что не оставлено им и времени к покаянию; и те, которые ведут долговременную брань с сопротивной силой, не оставили воинских рядов, по продолжительнос­ти времени. Поэтому приписываемым Себе неведением благоустрояет тех и других: одному за добрый подвиг сокращает время, а другому, по причине грехов, сберегает время на покаяние. Впро­чем, в Евангелиях, причислив Себя к не знающим, по немощи, как сказано, многих, в Деяниях апостольских, беседуя наедине с со­вершенными, исключает Себя из не знающих, говоря: «несть ва­ше разумети времена и лета, яже Отец положи во Своей влас­ти» (Деян.1, 7).

И это пусть будет сказано мною, по нашему разумению сих слов, которое приобретаем с первого взгляда; но должно иссле­довать смысл сего изречения и с высшей уже точки зрения. Надобно толкнуть в дверь познания, тогда, может быть, и воз­будим Домовладыку, Который просящим Его дает духовные хле­бы, потому что мы усердствуем угостить тех, кто нам друзья и братия.

Святые ученики Спасителя нашего, вступив уже за предел Умозрения, возможного человекам, и очистившись Словом, вопро­шают о конце и желают познать крайнюю степень блаженства; и о сем-то отвечал Господь наш, что не знают того ни Он, ни Анге­лы Его, именуя днем всякое точное постижение Божиих помыш­лении, а часом — умозрение о единстве и единичности, которых ведение присвоил Он единому Отцу. Поэтому, как догадываюсь сим выражается, что Бог знает о Себе, что такое Он есть, и не знает, что Он не есть. Ибо говорится, что Бог знает правду и мудрость, Сам будучи неточною Правдою и Премудростию, но не знает неправды и лукавства, потому что Сотворивший нас Бог не есть неправда и лукавство. Посему, если говорится, что Бог знает о Себе, что такое Он есть, и не знает, что такое Он не есть, а Господь наш относительно к понятию вочеловечение и к низшему учению есть не крайний еще предел вожделеваемого, то следует, что Спаситель наш не знал конца и крайнего пре­дела блаженства. Но сказано, что не знают и Ангелы, то есть их умозрение и законы их служений — не крайний предел вожделеваемого, потому что и их ведение грубо в сравнении с позна­нием лицом к лицу. Знает же, сказано, един Отец, потому что Он есть конец и крайний предел блаженства. Ибо, когда познаем Бога не в зерцалах и не чрез что-либо постороннее, а приступим к Нему как к единственному и единому, тогда познаем и послед­ний конец. Христово Царство, как говорят, есть всякое вещест­венное ведение, а Царство Бога и Отца — ведение невещест­венное и, как сказал бы иной, созерцание Самого Божества. Но Господь наш и Сам есть конец и крайний предел блажен­ства относительно к понятию Слово. Ибо что говорит в Еван­гелии? «И Аз воскрешу его в последний день» (ср.: Ин. 6, 40), воскресением называя переход от вещественного ведения к не­вещественному созерцанию, а последним днем именуя сие ве­дение, за которым нет другого. Ибо ум наш тогда воскреснет и воздвигнется в блаженную высоту, когда возможет созерцать единство и единичность Слова. Но поелику огрубевший ум наш связан перстию, примешан к брению и не может остановиться на голом созерцании, то, руководясь красотами, сродными его телу, представляет себе действование Творца и познает сие до времени по произведениям, чтобы таким образом, постепенно возрастая, возмог он некогда приступить и к Самому непокровенному Божеству.

В этом же, думаю, разумении сказано следующее: « Отец Мой болий Мене есть» (Ин. 14, 28) и: «несть Мое дати, но имже уготовася от Отца» (Мф.20, 23). Ибо сие же означает и то, что Христос предаст Царство Богу и Отцу (см.: 1Кор.15, 24), будучи начатком, а не концом, по низшему, как сказал я, учению, уразуме­ваемому относительно к нам, а не относительно к Самому Сыну.

А что сие так, видно из того, что в Деяниях апостольских на вопрос учеников: «когда устрояеши царствие Израилево?» го­ворит опять: «несть ваше разу мети времена и лета, яже Отец положи во Своей власти» (ср.: Деян. 1, 6—7), то есть не обло­женным плотию и кровию принадлежит ведение такового Царст­вия, потому что созерцание сие «положи Отец во Своей власти». И властию называет состоящих под властию, а Своими именует тех, которыми не обладает неведение низших предметов. Време­на же и лета разумей не чувственные, но представляй себе некие расстояния в ведении, производимые мысленным Солнцем. Ибо надобно, чтобы оная молитва нашего Владыки была приведена к своему концу, потому что молившийся есть Иисус. Дай им, «да и тии в Нас едино будут», как Я и Ты, Отче, «едино есма» (ср.: Ин. 17,21-22); потому что Бог, будучи един, когда бывает в каж­дом, всех соединяет, и число исчезает с пришествием Единицы.

И я так выразумел сие изречение по вторичном его рассмот­рении. А если кто скажет лучше или благочестиво исправит мое толкование, то пусть говорит и исправляет: Господь воздаст ему за меня. У нас не водворяется никакой зависти, потому что приступили мы к сему исследованию речений не из любопрительности или тщеславия, но ради пользы братий, чтобы не подать мыс­ли, будто бы скудельные сосуды, содержащие в себе сокровище Божие, сокрушаются людьми каменносердыми и необрезанными (см.: Деян.7, 51), вооружившимися юродствующей мудростью.

Еще у премудрого Соломона в Притчах созидается,—ибо сказано: «Господь созда мя» (Притч. 8, 22),— и именуется нача­лом путей евангельских, ведущих нас к Царству Небесному, не тот, кто в сущности тварь, но Тот, Кто соделался Путем по домостроительству. Ибо сие выражают слова: «Стань» и «быть создану». Так стал Он Путем, и Дверию, и Пастырем, и Ангелом, и Овчатем, и еще Архиереем и Апостолом; потому что дается Ему то или другое имя в том или другом отношении.

Что же скажет еще еретик о Боге непокорном и о соделавшемся за нас грехом? Ибо написано: «егда же покорит Ему вся­ческая, тогда и Сам Сын покорится Покоршему Ему всячес­кая» (1Кор.15,28). Не приходишь ли в страх, человек, что Бог наименован непокорным? Ибо твою непокорность признает соб­ственной Своею, и, пока ты противоборствуешь добродетели, Себя именует непокорным. Так некогда сказал о Себе, что Он и гоним. Ибо говорит: «Савле, Савле, что Мя гониши?» (Деян.9, 4) — когда Савл спешил в Дамаск с намерением заключить в узы учеников Христовых. И еще именует Себя нагим, как скоро наготует один кто-нибудь из братий. Ибо говорит: «наг бех, и одеясте Мя» (ср.: Мф.25,36). И когда кто в темнице, о Себе гово­рит, что Сам Он заключен. Ибо Сам грехи наши подъял и бо­лезни понес; одна же из наших немощей есть и непокорность, потому ее и понес. Посему и встречающиеся с нами несчастия Себе присвояет Господь, по общению с нами приемля на Себя наши страдания.

Но и слова: «не может Сын творити о Себе ничесоже» (Ин. 5, 19) богоборцы толкуют к развращению слушающих. А по мне и сие изречение всего более возвещает, что Сын — того же ес­тества с Отцем. Ибо если каждая из разумных тварей может делать нечто сама по себе, имея свободу преклоняться на худшее и лучшее, а Сын не может «творити» чего-либо о Себе, то Сын — не тварь. Если же не тварь, то единосущен с Отцем. И еще: ни одна из тварей не может делать всего, что хочет. Но Сын «на небеси и на земли, вся елика восхоте, сотвори» (Пс.113,11). Следовательно Сын — не тварь. И еще: все твари или состоят из противоположностей, или могут вмещать в себе противоположнос­ти. Но Сын — неточная Правда и невеществен. Следовательно, Сын – не тварь. А если не тварь, то единосущен с Отцем.

И сего по мере сил наших сделанного нами исследования пред­ложенных речений для нас достаточно. Теперь обратим уж слово к отрицающим Духа Святаго, «низлагающе всяко возношение их ума взимающееся на разум Божий» (ср.: 2Кор. 10, 4—5).

Ты говоришь, что Дух Святый — тварь. Но всякая тварь рабственна Сотворшему. Ибо сказано: «всяческая работна Тебе» (Пс.118, 91). А если Дух рабствен, то и святость имеет приоб­ретенную; все же, что имеет приобретенную святость, может до­пустить в себя порок. Но Дух Святый, будучи в сущности Свят, именуется Источником святыни. Следовательно, Дух Святый — не тварь. А если не тварь, то единосущен с Богом. Притом, ска­жи мне, как называешь рабом Того, Кто чрез Крещение освобож­дает тебя от рабства? Ибо сказано: «закон бо Духа жизни... свободил мя есть от закона греховнаго» (Рим. 8, 2). Но не осме­ливайся выговорить, что сущность Его когда-либо изменяема; имеешь пред глазами природу сопротивной силы, которая, как мол­ния, спала с небеси и отпала от истинной жизни, потому что имела приобретенную святость, и за злым намерением последовало в ней изменение; а таким образом отпав от единичности и сринув с себя ангельское достоинство, за нрав наименована диаволом; потому что в диаволе угас прежний и блаженный навык, а возго­релась эта сопротивная сила. Сверх того, если еретик называет Духа Святаго тварию, то вводит мысль, что естество Его ограни­ченно. Как же будет иметь место сказанное: «Дух Господень ис­полни вселенную» (Прем. 1, 7) и: «камо пойду от Духа Твоего» (Пс.138, 7)? Но видно, что он не исповедует Духа и простым по естеству, потому что именует единым по числу. А что едино по числу, все то, как сказал я, непросто. Если же Дух Святый не-прост, то состоит из сущности и святыни, а подобное ему сложно. И кто столько неразумен, чтобы назвать Духа Святаго сложным, а не простым, и по простоте единосущным Отцу и Сыну?

Но если должно поступить словом далее и вникнуть в важ­нейшее, то из сего наипаче увидим Божескую силу Святаго Духа. В Писании находим поименованными три рода творений: од. но — первое — приведение из небытия в бытие; второе же — изменение из худшего в лучшее; и третие — воскресение из мертвых. Во всех сих творениях найдешь Святаго Духа содей­ствующим Отцу и Сыну. Ибо возьми осуществление небес. Что говорит Давид? «Словом Господним небеса утвердишася, и Духом уст Его вся сила их» (Пс.32, 6). Человек вновь сози­дается чрез Крещение. Ибо «аще кто во Христе, нова тварь» (2Кор. 5,17).

И что говорит Спаситель ученикам? «Шедше убо научите вся языки, крестяще их во имя Отца и Сына и Святаго Духа» (Мф. 28, 19). Видишь, что Святый Дух и здесь соприсущ со Отцем и Сыном? Что же скажешь и о воскресении из мертвых? Когда нас не станет, и возвратимся в персть свою, потому что мы — земля и в землю отыдем: «послет Духа Святаго, и созиждет, и обновит лице земли» (ср.: Пс.103, 30). Что святой Павел назвал воскресением, то Давид наименовал обновлением.

Но еще послушаем восхищенного до третьего небеси. Что говорит он? Вы «храм живущаго в вас Святаго Духа» (1Кор. 6, 19). Всякий храм есть храм Божий. Если же мы — храм Духа Святаго, то Дух Святый есть Бог. Храм называется и Со­ломоновым, по имени соорудившего. А если и в этом смысле мы — храм Святаго Духа, то Святый Дух есть Бог. Ибо Кто все соорудил, тот есть Бог. Если же мы — храм Его, как поклоняемого и обитающего в нас, то будем исповедовать, что Он — Бог. Ибо «Господу Богу твоему поклонишися, и Тому единому послужиши» (Мф.4, 10).

Если желали бы они избегнуть слова Бог, то пусть узнают, что означается сим именем. Ибо оттого, что все утвердил (τινημι), или все видит (νεαομαι), именуется Бог (Θεος). Поэтому если Богом называется, Кто все утвердил или все видит, а Дух знает все Божие, как дух в нас — все наше (см.: 1Кор. 2, 11), следует, что Дух Святый есть Бог.

И еще: ежели меч Духа есть глагол Божий (см.: Еф. 6, 17), то Дух Святый есть Бог. Ибо меч есть Того, Чьим и глаголом на­зывается. И если именуется десницей Отца, ибо «десница Гос­подня сотвори силу» (Пс.117,16) и «десница Твоя, Господи... сокруши враги» (Исх.15,6); если Дух Святый есть перст Божий, по сказанному: «аще ли Аз о персте Божий изгоню бесы» (ср.: Лк.11, 20), что в другом Евангелии написано так: «аще ли Аз о Дусе Божий изгоню бесы» (ср.: Мф.12, 28), то Дух Святый — того же естества с Отцем и Сыном.

На сей раз довольно сказано мною о поклоняемой и Святой Троице, потому что ныне и невозможно в обширнейшем виде ис­следовать учение о Ней. А вы, получив от моего смирения семе­на, возделайте в себе самих зрелый колос; потому что, как извест­но вам, в таких вещах требуем от вас и лихвы. Но верую Богу, что по чистоте жизни своей принесете плод и в тридесят, и в шесть­десят, и во сто. Ибо сказано: «блажени чистии сердцем, яко тии Бога узрят» (Мф.5,8). И не иным чем, братия, почитайте Не­бесное Царство, как истинным разумением Сущего, которое в божественных Писаниях называется и блаженством. Ибо «Цар­ствие Божие внутрь вас есть» (Лк. 17, 21). О внутреннем же человеке не иное что составляется, как умозрение. А из сего входит, что Царство Небесное есть созерцание. Теперь, как в зеркале, видим тени вещей, а впоследствии, освободившись от сего земного тела и облекшись в тело нетленное и бессмертное, увидим их первообразы. Увидим же, если жизнь свою управим по прямому пути и будем заботиться о правой вере, без чего никто не узрит Господа. Ибо сказано: «в злохудожну душу не внидет премуд. рость, ниже обитает в телеси повиннем греху» (Прем.1, 4) И никто не возражай мне так: «не зная того, что под ногами любомудрствуешь нам о бесплотной и вовсе невещественной сущности». Безрассудным признаю дозволять чувствам, чтобы не­возбранно наполнялись свойственными им предметами, и один ум удерживать от свойственной ему деятельности. Ибо как чув­ство заведует чувственным, так ум — мысленным.

Но должно вместе сказать и сие: «сотворивший нас Бог соделал естественные составления в нас познаний неизучаемыми. Ибо никто не учит зрение, как принимать впечатления от цветов или очертаний, слух — от звуков и голосов, обоняние — от запа­хов, благовонных или зловонных, вкус — от влаг и соков, осяза­ние — от мягкого и жесткого или теплого и холодного. Никто не учит и ум, как постигать мысленное. И как чувства, если по­терпят какой вред, имеют нужду в попечительности о них и тогда удобно исполняют свое дело; так и ум, обложенный плотию и на­полненный плотскими представлениями, имеет нужду в вере и в правом житии, которые совершают «нози его, яко елени, и на вы­соких поставляют его» (ср.: Пс.17,34). Сие же самое совету­ет и премудрый Соломон и иногда представляет нам в пример непостыдного делателя — муравья, и в его образе начертывает нам путь деятельности (см.: Притч. 6, 6), а иногда указывает на орудие мудрой пчелы, которым она строит соты, и в ее примере дает разуметь естественное умозрение, с которым соединяется и учение о Святой Троице, если «от... красоты созданий сравнително Рододелатель их познавается» (Прем. 13, 5).

Но, возблагодарив Отца и Сына и Святаго Духа, положу ко­нец письму, потому что, как говорит пословица, во всем хорошо знать меру.