«Змей был хитрее всех зверей полевых, которых создал Господь Бог» (Быт. 3:1); так начинается библейское повествование о грехопадении первых людей. Это тот самый «великий дракон, древний змей, называемый диаволом и сатаною, обольщающий вселенную», о котором говорится в Откровении Иоанна Богослова (Апок. 12:9) и который некогда был Светоносцем (Люцифером), но отпал от любви Божьей и сделался врагом всякого добра. Святитель Иоанн Златоуст не считает возможным полностью отождествить диавола со змеем: он говорит, что диавол воспользовался змеем как орудием [¹¹⁷]. Диавол прельщает человека «надеждой на обожение», по выражению преподобного Иоанна Дамаскина [¹¹⁸]. Человек не распознал обмана, потому что стремление к обожению было вложено в него Творцом. Но обожение невозможно без Бога, и признаком величайшей гордости является стремление сделаться равным Богу вопреки Ему.

Библейский рассказ о грехопадении помогает нам понять всю трагическую историю человечества и его теперешнее состояние, так как показывает, кем мы были и во что превратились. Он открывает нам, что зло вошло в мир не по воле Бога, но по вине человека, который предпочел диавольский обман Божественной заповеди. Из поколения в поколение человечество повторяет ошибку Адама, прельщаясь ложными ценностями и забывая истинные — веру в Бога и верность Ему.

Грех первых людей стал возможен благодаря свободе воли, которой они обладали. Свобода — величайший дар, делающий человека образом Творца, но в свободе изначально заключена возможность отпадения от Бога. По утверждению архимандрита Софрония, Бог, создавая человека свободным, в некотором смысле шел на риск: «Создание чего-либо — всегда рискованное предприятие, и создание Богом человека по Своему образу и Своему подобию включало определенную степень риска… Предоставление человеку богоподобной свободы открывало возможность в какой-либо форме противостоять предопределению. Человек вполне свободен определить себя негативно по отношению к Богу — вплоть до конфликта с Ним» [¹¹⁹]. Бог в силу Своей любви к человеку не хотел вторгнуться в человеческую свободу и насильственно предотвратить грех. Но и диавол не мог принудить человека к злу. Виновником грехопадения является сам человек, употребивший во зло дарованную ему свободу.

В чем заключался грех первого человека? Блаженный Августин видит его в непослушании: «Не может быть, чтобы собственная воля не обрушилась на человека великой тяжестью падения, если он высокомерно предпочитает ее воле высшей. Это человек и испытал, преслушав заповедь Божию, и через этот опыт узнал различие между… добром послушания и злом непослушания» [¹²⁰].

Большинство же древне-церковных писателей говорят, что Адам пал из-за гордости: «Где случилось грехопадение, там прежде поселилась гордость, — говорит преподобный Иоанн Лествичник. — Наказание гордому — падение, досадитель же — демон… От одной этой страсти без всякой другой некто (диавол) ниспал с неба» [¹²¹]. Об этом же говорит и преподобный Симеон Новый Богослов: «Эосфор, а вслед за ним и Адам, один будучи ангелом, а другой — человеком, вышли из своего естества и, возгордившись перед своим Творцом, сами захотели стать богами» [¹²²]. Гордость — это стена между человеком и Богом. Корнем гордости является эгоцентризм, обращенность на себя, самолюбие, самовожделение. До грехопадения единственным объектом любви человека был Бог, но вот появилась ценность вне Бога — дерево показалось «хорошо для пищи, приятно для глаз и вожделенно» (Быт. 3:6) — и вся иерархия ценностей рушится: на первом месте оказывается мое «я», на втором — предмет моего вожделения. Для Бога места не остается: Он забыт, изгнан из моей жизни.

Запретный плод не прибавил человеку счастья; напротив, человек вдруг ощутил свою наготу: ему стало стыдно, и он пытается скрыться от Бога. Ощущение собственной наготы означает лишение той Божественной покрывающей светоносной одежды, которая защищала человека от «познания зла». Жгучее чувство стыда за собственный срам — вот первое ощущение человека после того, как он совершил грех. Второе — желание скрыться от Бога, показывающее, что он утратил понятие о вездеприсутствии Божьем и ищет какое-нибудь место, где нет Бога.

Но это еще не было окончательным разрывом с Богом. Падение еще не есть отпадение: человек мог покаяться и этим возвратить себе прежнее достоинство. Бог выходит «на поиск» падшего человека: Он ходит между деревьями рая и как бы ищет его, спрашивая «где ты?» (Быт. 3:9). В этом смиренном хождении Бога по раю мы прозреваем смирение Христа, открывающееся нам в Новом Завете, смирение, с которым Бог выходит искать заблудившуюся овцу. Ему нет необходимости ходить, искать и спрашивать «где ты?», потому что Он может воззвать с неба громовым голосом или потрясти основания земли, но Он все еще не хочет быть Судьей Адама, Он все еще хочет быть с ним на равных и надеется на его покаяние. В вопросе Бога содержится призыв к покаянию, на что указывал Ориген: «Бог говорит Адаму «где ты?» не потому, что хотел разузнать о нем, но потому, что хотел напомнить ему. Ибо тому, кто сначала ходил в блаженстве, но вскоре нарушил заповедь и сделался голым, он напоминает (об этом), говоря: «Где ты? Посмотри, в каком состоянии ты был и где ты (теперь), когда отпал от сладости рая» [¹²³]. Если бы Адам сказал «я согрешил», он, несомненно, был бы прощен, утверждает преподобный Симеон Новый Богослов [¹²⁴]. Но вместо покаяния Адам произносит самооправдание, обвиняя во всем жену: «…Жена, которую Ты мне дал, она дала мне от дерева, и я ел» (Быт. 3:12). Ты дал жену, Ты и виноват… А жена во всем обвиняет змея.

Последствия грехопадения для первого человека были катастрофическими. Он не только лишился блаженства и сладости рая — изменилась и исказилась вся природа человека. Согрешив, он отпал от естественного состояния и впал в противоестественное (авва Дорофей) [¹²⁵]. Были повреждены все части его духовно-телесного состава: дух, вместо того чтобы стремиться к Богу, стал душевным, страстным; душа попала во власть телесных инстинктов; тело в свою очередь утратило первоначальную легкость и превратилось в тяжелую греховную плоть. Человек после грехопадения стал «глухим, слепым, голым, бесчувственным по отношению к тем (благам), от которых отпал, а кроме того, стал смертным, тленным и несмысленным», «вместо божественного и нетленного знания он воспринял плотское знание, ибо ослепнув очами души… он прозрел телесными очами» (преподобный Симеон Новый Богослов) [¹²⁶]. В жизнь человека вошли болезни, страдания и скорби. Он стал смертным, так как потерял возможность вкушать от древа жизни.

Не только сам человек, но и весь окружающий его мир изменился в результате грехопадения. Изначальная гармония между природой и человеком нарушена — теперь стихии могут быть враждебны ему, бури, землетрясения, наводнения могут погубить его. Земля уже не будет произращать все сама собой: ее надо возделывать «в поте лица», а она принесет «терния и колючки». Звери тоже становятся врагами человека: змей будет «жалить его в пяту» и другие хищники нападать на него (Быт. 3:14-19). Вся тварь подчиняется «рабству тления», и теперь она вместе с человеком будет «ждать освобождения» от этого рабства, потому что покорилась суете не добровольно, но по вине человека (Рим. 8:19-21).

Оказавшись вне рая, окруженные враждебным миром, жалкие и беспомощные, Адам и Ева начали плакать: «Они плакали, рыдали, били себя по голове, оплакивая свое прежнее жестокосердие, и делали они это не один, не два и не десять дней, но… всю свою жизнь. Ибо как можно было не плакать, вспоминая… этого кроткого Владыку, эту неизреченную сладость рая, эту неописуемую красоту тех цветов, эту беззаботную и беструдную жизнь, это восхождение и нисхождение к ним ангелов?» (преподобный Симеон Новый Богослов) [¹²⁷]. Накануне Великого поста Церковь вспоминает Адамово изгнание, и на богослужении поются такие слова: «Адам был изгнан из рая через снедь; поэтому, сидя напротив него, он рыдал, восклицая умилительным голосом: горе мне! как пострадал я, жалкий! я преступил одну заповедь Владыки и лишился всех благ! О рай святейший, насажденный ради меня… я уже не буду наслаждаться твоей сладостью и уже не увижу Господа Бога моего и Создателя, ибо пойду в землю, из которой был взят» [¹²⁸].