Сделав такое общее начертание порядка в церковных молитвословиях, Апостол занимается затем, как должны держать себя женщины в сих собраниях. Вероятно, этот предмет требовал особого внимания, по вкравшимся неисправностям. И эти неисправности, конечно, дали Апостолу повод: α) предписать то, что он предписал. Именно: αα) молиться в том же духе, как и мужие (стих 9); ββ) являться в собрания в одеждах пристойных (стих 9),—заботясь: γγ) украшать себя не пышными нарядами, а добрыми делами (стихи 9—10); δδ) в дело же учения не вмешиваться и вообще быть в отношении к мужчинам в подчинении (стихи 11 — 12). Так как последнее внушение могло показаться не совсем приятным, то Апостол: β) смягчает его: αα) выставляя основания, почему так, а не иначе должно быть (стихи 13 —14),—и: ββ) утешая жен, что и им отворена дверь спасения (стих 15).

α) Предписания (2, 9—12)

Глава 2, стихи 9—10. Такожде и жены во украшении лепотном, со стыдением и целомудрием, да украшают себе, не в плетениих, ни златом, или бисерми, или ризами многоценными, но, еже подобает женам обещавающимся благочестию, делы благими.

αα) Молиться в том же духе, как и мужие (2, 9)

Такожде — показывает, что Апостол продолжает учить о порядках в молитвенных собраниях. Почему хотя не говорит он, что хощет, чтоб и жены таким же образом молились, но дает ясно видеть, что таково его хотение. Хощет, чтоб и жены молились без гнева и размышления и имея чистую совесть, не запятнанную никаким пороком. Святой Златоуст говорит: «равным образом, говорит, хочу, чтобы и женщины приступали к Богу без гнева и без размышления,— имея преподобные руки, не оскверненные корыстолюбием и грабительством, и не следуя своим вожделениям». Так и Феофилакт с Экумением. Если не доразумевать здесь такого хотения Апостола, то речь стихов 9 и 10-го отдалится от общего содержания сего отделения (см.: 2, 8—15), будет всё только о том, как одеваться женщинам. Тогда как, признав, что Апостол имел в мысли — главным образом дать урок о молитве, речь об убранстве жен будет только дополнительною, показывая, как должны одеваться женщины, когда являются в собрания на молитву.

ββ) Являться в собрания в одеждах пристойных (2, 9)

Должны являться во украшении лепотном, со стыдением и целомудрием. Святой Златоуст, сказав, как женщины должны молиться, подобно мужам, прибавляет: «впрочем, от женщин святой Павел требует нечто и большее. Чего же именно? Чтоб они приходили молиться Богу в украшении лепотном. Что он называет украшением лепотным? Платье, которое со всех сторон прикрывало бы их благопристойно, — было прилично, но неизысканно; ибо первое прилично, а последнее не считается благопристойным». Украшение, καταστολη, - одежда, до пят спускающаяся, все тело покрывающая, и вообще наряд, но скромный и смиренный; на что указывает и: лепотное, κοσμιος,— красивое, но по благопристойности и приличию к лицу, месту, окружающим, следовательно, исключающее всякое щегольство. Требует Апостол, чтоб женщины приходили в собрания на молитву «в одежде пристойной, но не щегольской, чтобы привлекать взоры смотрящих» (Экумений); «чтоб самая одежда показывала честность души» (блаженный Феодорит).

Слова: со стыдением и целомудрием — указывают на форму одежды или покрой, требуя, чтоб они не нарушали стыдливости, свойственной женскому полу, и целомудрия, которым украшаться должны они всюду. Но можно распространить смысл сих слов, заключив под ними — походку, движение, мину, взор, стояние и поклон; потому что все сие может носить печать стыдливости и Целомудрия и, напротив, обличать отсутствие их, укорное для жен. Амвросиаст пишет: «Апостол увещавает, чтоб женщины молились, держа себя в смиренном положении (и одеянии), а не гордостно. Кто хочет быть услышан, тому надо преклонять главу, отбросив всякую помпу, чтоб привлечь милосердие Божие. Гордостное положение не вымаливает просимого и заставляет думать нехорошо о просящем. Кто из благоразумных людей не отвращается от женщины, пышно и гордо украшенной? Не тем ли паче отвращается от нее Бог, когда видит, что тело, созданное Им свободным, обвязывается и обременяется металлами?»

γγ) Украшать себя добрыми делами (2, 9—10)

Да украшают себе. Дополнив речь после: такожде — словами: хощу да молятся — и к внешнему образу совершения молитвы отнесши: во украшении лепотном, со стыдением и целомудрием,— по необходимости следует далее читать: и да украшают себе. Это общий урок, простирающийся и за стены молитвенного собрания. Не украшать себя женщины не могут, и нельзя на них налагать обязательство: не украшай себя; но можно склонность к украшениям переводить с пустых украшений на многозначащие и существенно ценные. Это и делает здесь Апостол. Украшают себя, говорит, пусть женщины не плетениями, — не щегольским заплетанием волос, как прямо сказал святой Петр (см.: 1 Пет. 3, 3), не золотом, — чем-нибудь из золота, подобно тому как доселе на Востоке женщины обвешивают себя кругом золотыми монетами, — или бисерами, - в серьгах и ожерельях, или ризами многоценными, — платьями из дорогих материй, как о богаче Спаситель сказал: облачашеся в порфиру и виссон (Лк. 16, 19),— ничем таким не должны себя украшать, потому что все это ныне есть, а завтра нет; но пусть украшают себя тем, что негиблюще и что многоценно не пред людьми только, но и пред Богом, не во времени только, но и в вечности, именно: делами благими, всякого рода добрыми делами: милостынею, странноприимством, хождением за больными, добровольными и смиренными всем послугами, добрым правлением домашних дел, молитвами, постами, благоговеинством, — и это так постоянно, чтоб такие добродетели составляли отличительный их характер и чтоб, когда входит какая из жен в собрание, смотрящие на это помышляли: вот пришла милостынница, вот странноприимница, вот сердобольная, вот услужница, вот молитвенница, вот постница, вот благоговейница и подобное, а не то, как помышляют при входе нарядниц: какие бриллианты и подобное.

Побуждением к тому ставит святой Павел обет быть благочестивыми: еже подобает женам обещавающимся благочестию. Какой это разумеется обет? Надо полагать,—не частный, каким, вероятно, облагали себя, например, диакониссы, но общий, бывающий при приступании к вере в Господа и гласно изрекаемый при крещении. Тут крещающим берется обязательство, а крещаемым дается обет: отвергшеся нечестия и мирских похотей, жить прочее благочестно, целомудренно и праведно (см.: Тит. 2, 12). Об этом и напоминает Апостол, давая разуметь, как после такого обета не пристало украшать себя пустыми украшениями, а не добрыми делами, как подобает. «Вы, говорит он, обещаете (в крещении) благочестие и добродетель» (блаженный Феодорит). «Ими и подобает украшать себя христианским женам, когда являются чтить истинного Бога» (блаженный Феофилакт). «А которая жена в дом Божий является с помпою, та не для Бога входит в него, а для людей, чтоб славимою быть от них; за что от Бога ничего не получает, кроме укора. Чем более блестящею представляется она людям, тем более презренною бывает пред Богом» (Амвросиаст).

Святой Златоуст сильное при сем простирает слово обличения к женам-нарядницам. «Ты приходишь молиться Богу, а между тем окружаешь себя золотыми украшениями и головными уборами. Ведь ты пришла не плясать, ни принимать участие в брачном торжестве, ни являться среди торжественного шествия. Там уместны золотые украшения, там головные уборы, там дорогие платья. А здесь ничего этого не нужно. Ты пришла просить, молиться о грехах своих, молитву приносить о своих прегрешениях, умолять Господа, чтобы склонить Его к милосердию. Зачем же украшаешь себя? Этот наряд не приличен той, которая молится. Как можешь ты воздыхать? Как можешь плакать? Как можешь усильно молиться, будучи одета в такой наряд? Если и будешь плакать, то слезы твои покажутся достойными смеха для того, кто будет видеть их; потому что плачущей не следует носить золота. Плач ее будет лицемерие и притворство. И в самом деле, как же это не лицемерие, когда та же самая душа, от которой родилась эта тщеславная помпа в нарядах,— та же самая и слезы проливает? Удали от себя это притворство: ибо Бог поругаем не бывает. Это свойственно актерам и плясунам, которые проводят дни свои на сцене; а честной женщине все это неприлично. — Апостол заповедует тебе одеваться скромно, со стыдением и целомудрием. Поэтому не подражай блудницам, которые посредством такого наряда привлекают к себе любовников.— Заметь, что Апостол, говоря о скромности в нарядах, изгоняет из них даже то, что служит лишь признаком богатства,— золото, бисеры, многоценные ризы. Но если это так, то не гораздо ли больше должно быть изгоняемо то, что служит признаком одной пустой суетности,— притиранья, подкрашивание век, жеманную походку, изнеженный голос, взгляд влажный и всякого блуда исполненный, изысканность, с какою накидывают на себя покрывало или надевают платье, искуснейшим образом устроенный пояс, вычурную обувь. На все это он указывает, говоря: в украшении честном,— равно как и словами: со стыдением и целомудрием.— Будьте, умоляю вас, снисходительны ко мне; потому что слово мое не с тою целию содержит в себе такое резкое обличение, чтобы уязвить или опечалить вас, но чтобы удалить от стада моего все чужое».

δδ) В дело учения не вмешиваться и быть в отношении к мужчинам в подчинении (2, 11—12)

Глава 2, стихи 11 — 12. Жена в безмолвии да учится со всяким покорением. Жене же учити не повелеваю, ниже владети мужем, но быти в безмолвии.

В собраниях церковных с молитвою соединяемы были поучения. Совершать то и другое в церкви женам запрещает Апостол. Молиться молись: затем и пришла; а совершение молитвы не твое дело. Равно поучаться поучайся, но сама браться за это дело не дерзай, даже и вопросов не смей предлагать, как сказано в другом Послании (см.: 1 Кор. 14, 35). Поучайся молча, — в безмолвии, и исполняй это дело со всяким покорением: под чем разумеется или покорность этому закону о молчании в церкви, или покорность учению, какое предлагают определенные на то мужи. В первом отношении предлежит укрощать позыв к говорливости, во втором — страсть к совопросничеству (отвод для сей страсти сделал Апостол в Послании к Коринфянам, говоря: дома мужей пусть спрашивают). То и другое — подвиг; но покоряй себя. И способ к сему, и свидетельство о сем есть молчание. «Великой стыдливости требует блаженный Павел от женщин, великой степенности. Поэтому обращает внимание не только на внешний их вид и одежду, но и на голос. Что же именно говорит он? Жена в безмолвии да учится. Что это значит? То, что, по его словам, жена не должна говорить в церкви; то же самое сказал он и в Послании к Коринфянам: срамно есть жене в церкви глаголати (ср.: 1 Кор. 14, 35). Он говорит, что жене надлежит до того быть молчаливою, что она не должна говорить в церкви не только о житейском, но и о духовных предметах. В этом состоит для нее приличие, в этом стыдливость, это может украсить ее больше всякой одежды. Если таким образом она будет вести себя, то она будет иметь возможность совершать молитвы со всякою благопристойностию» (святой Златоуст).

Жене же учити не повелеваю, ουκ επιτρεπω; больше, чем не даю позволения, но в той же силе, как у нас говорится: не велено,— запрещено решительно, — запрещаю. Это в церкви; дома же они как вопрошать могут мужей, так в случае и учить, детей, например, мужей неверных и других, которые не совсем исправно веруют. Блаженный Феофилакт пишет: «знай, однако ж, что Апостол не вообще учить запрещает женам, но только в Церкви; а вне церкви это ей не запрещается. Так Прискилла (вместе с Акилою) оглашала здравым учением Аполлоса; так верной жене не запрещено оглашать неверного мужа»; «детей же учить даже повелено им» (Экумений).— Ниже владети мужем — тоже разумеется здесь: в церкви, хотя такое правило имеет и общее значение. Владети, αυθεντειν, — быть госпожою мужа, обращаться с ним как с слугою, командовать им. Как под женою здесь разумеется женщина вообще, так и под мужем — вообще мужчина, а не муж той, которая вздумала бы распоряжаться учением в церкви. Мысль Апостола та, чтоб никакая женщина в церкви не позволяла себе распоряжаться учением в церкви, не кричала поставленному учить: того не говори, этого не касайся, а говори о том и том и подобное, тем более не требовала: молчи ты, я буду говорить; но чтоб была в безмолвии, сидела молча и смирно, не говоря и не двигаясь.

Какой повод к такому предписанию? Блаженный Феофилакт пишет: «поелику и женщины сподоблялись пророческой благодати, то по необходимости поставляет закон и о сем и не поставляет женщин в церкви учительницами». — Этим дается намек, что, вероятно, ученые ефесянки, как прежде коринфянки, и не имея дара пророческого, а одною ученостию руководясь, выступали в качестве учительниц в церкви и при этом делали ошибки в учении. Чтоб пресечь имевший произойти отсюда вред, Апостол запретил совсем женам вести речи в церкви. Но святой Златоуст поводом к сей заповеди поставляет желание Апостола пресечь свойственную женам говорливость: позволь им говорить, — они подымут такой шум, какого и на торжище не встретишь. «Апостол, желая отнять у них всякий повод к разговорам, сказал: пусть они не учат, но пусть ведут себя так, как прилично учащимся. Таким образом они покажут и покорность. Вообще многоречив род их; почему Апостол всеми мерами старается обуздать их».

β) Апостол смягчает внушение (2, 13—15)

Не здесь только, но и повсюду в Писании говорится, что женщины должны находиться в подчиненном отношении. Таков уже чин их естества,— «сего требует сама природа» (блаженный Феодорит). Апостол в основание своему предписанию и выставляет здесь сей чин естества, выводя его из истории сотворения мужа и жены. Но не довольствуется сим, а направляет к тому же и наведение из истории падения.

αα) Основания к подчинению (2, 13—14)

Глава 2, стих 13. Адам бо прежде создан бысть, потом же Ева.

 Как жена создана после мужа, то и всегда Должна быть позади его. Ибо это прежде-создание показывает, что муж и в естестве своем имеет нечто преимущественное. Жена создана из одной части мужа; почему, естественно, не все в такой степени имеет, в какой имеет то муж. Из бока мужнина взято то, из чего она создана, чтоб всегда была около мужа, под боком у него, как помощница, а не как госпожа. «Предпочитает Апостол мужа жене, потому что тот первым создан: чтоб жена была ниже мужа, потому что она создана после мужа и из мужа» (Амвросиаст). «Он говорит как бы: мужеский пол наделен большим преимуществом, как прежде созданный. А в другом месте он ставит его еще выше, когда говорит: не создан бысть муж жены ради, но жена мужа ради (1 Кор. 11, 9)» (святой Златоуст). «Поелику, говорит, в самом создании род мужеский удостоен первенства, а Ева создана второю; то должны после сего и все жены второстепенные иметь места после мужей и покорствовать им. Ибо сила того, что тогда совершено по отношению к Адаму и Еве, простирается на весь род мужеский и женский» (блаженный Феофилакт).

Стих 14. И Адам не прелъстися, жена же прельстившися, в преступлении быстъ.

Кроме чина естества, указываемого образом сотворения мужа и жены, Апостол в основание подчиненности жены мужу выставляет и то, что в деле падения она прельстилась первая и Адама прельстила; за что и присуждено ей: к мужу обращение твое (ср.: Быт. 3, 16). По творению она хотя и вторствующая, но почтена некиим равночестием мужу; а по падении она потеряла это. Почему подчинение жены мужу есть как бы епитимия, наложенная на нее за прельщение праматерию праотца Адама. В Еве виновною в сем сделался весь род женский,— и это не по одному вменению, а потому, что унаследовал и самое дело Евы — прельщать мужеский род; что доселе делается им не случайно, а по действующему в нем постоянно позыву нравиться и прельщать. Чтоб умалить происходящее из сей склонности зло, жена подчинена мужу.

Святой Златоуст применяет это к предшествующей речи к женам, да не учат. Взялась,— говорит,— учить некогда жена и все извратила, чем явно показала, что негожа в учители. Он говорит: «для чего Апостол говорит сие (Адам не прелъстися и прочее)? Для того, чтобы на основании многих причин предоставить первенство мужу. Ибо, говорит, мужчина должен иметь первенство, во-первых, потому, что он прежде создан, во-вторых, на основании того, что случилось в последствии времени. Учила некогда жена, и все ниспровергла, и сделала его виновным в преслушании. За то и подчинил ее Бог, что она во зло употребила власть или, лучше сказать, равночестие. К мужу твоему обращение твое — сказано; а прежде этого события сие не было сказано.— Адам преступил заповедь не потому, что был увлечен страстию, а только повинуясь жене. Так — учила однажды жена и все ниспровергла. Поэтому и сказал Апостол: да не учит».— Но как же Адам не прельстился? Разве он не согрешил? Согрешил; но иным образом, чем жена. Жена прельстилась словами змия, или диавола, говорившего языком змия, и вкусила запрещенного плода, а Адам вкусил, послушавшись жены. Если бы к нему обратился враг, может быть, Адам не прельстился бы его словами, а усмотрел скрытую под ними ложь и пагубный обман, и падения не было бы. Но жену враг легко обольстил, а та обольстила мужа,— и падение состоялось. Таким образом она оказалась легкопрельщаемою. «Легок род сей, легкоприимчив, легкообольстим» (блаженный Феофилакт). Почему слово Апостола: Адам не прелъстися — можно понимать, как история падения дает разуметь: не Адам прельщен диаволом. Так Амвросиаст: «диавол не мужа прельстил, а жену; муж же женою был доведен до преступления: за что не следует давать ей поблажки, а должно держать ее в смирительном положении».

Святой Златоуст полагает еще, что Адам непрельстившимся назван сравнительно с женою. На вопрос: как же Адам не прельстился? — он отвечает: «внимательно слушай. Жена говорит: змий прельстил мя (ср.: Быт. 3, 13); между тем Адам не говорит: жена прельстила меня, но: та ми даде и ядох (ср.: Быт. 3, 12) (это то же, что и у Амвросиаста).— Притом не одно и то же значит быть обольщенным от единоплеменной и сродной себе и быть обольщенным от зверя, раба, подчиненного: последнее собственно и есть обольщение. Итак, только сравнительно с женою Апостол говорит о нем, что он не прельстился; потому что она была обольщена от раба и подчиненного, а он от свободной. Опять не об Адаме сказано: и виде, яко добро древо во снедь (ср.: Быт. 3, 6), но о жене: и что она вкусила и дала мужу своему».

Блаженный Феодорит так толкует. Сие не прелъстися Апостол сказал вместо: не первый прельстися — и в этом следовал Писанию. Ибо жена, когда потребован был у ней отчет, сказала: змий прельсти мя, и ядох; Адам же говорит не так, но: жена, юже дал ecи со мною, та ми даде от древа, и ядох (Быт. 3, 12 — 13). И Ева, послушавшись змия, не имеет оправдания; Адаму же служит малым оправданием, что, обольщенный женою, не сам сорвал и плод с древа, но жена, первая вкусив, дала и мужу. Посему-то и сказал Апостол: Адам не прельстися.

ββ) Утешение жен (2, 15)

Глава 2, стих 15. Спасется же чадородия ради, аще пребудет в вере и любви и во святыни с целомудрием.

Отяготив таким образом жену и виною, и вследствие того подчиненным положением относительно мужа, Апостол утешает ее тем, что все сказанное не затворяет пред нею двери спасения: спасется. По грамматическому строю речь сия относится к Еве; а по смыслу обнимает весь род женский. Праматерь согрешила и за это подпала каре Божией. Но как милостивому Богу благоугодно было устроить дивный образ спасения падшим, то и ей открыто спасение, а в лице ее и всему женскому роду. Всякая жена, говорит Апостол, спасется. Как? Для женщин — не особые условия спасения, а те же, какие определены вообще человечеству: вера и любовь,— аще пребудет в вере и любви: в вере в Господа Спасителя, о Коем благовестие услышала первая жена, указанном в будущем семени жены (см.: Быт. 3, 15); в любви к Богу и ближним, родительнице, питательнице и содержательнице всех добродетелей. Что к сему присовокупил Апостол: и во святыни с целомудрием, — не есть какая-либо особенность в условиях спасения, а есть только внешнее или видимое облачение спасающейся женской души, верующей и любящей. Святыня—у Апостола означает и вообще святую и праведную жизнь, и в особенности святыню телесную, чистоту от плотских похотений и грехов. В настоящем месте общая женская святость указана уже в вере и любви; потому под святынею остается разуметь особенную святыню,—чистоту, в каковом смысле она будет однозначительна с целомудрием. Отличие между ними можно положить разве такое, что святыню принять за верность брачному ложу или замужнюю непорочность тела и души, а целомудрие за разделение с мужем брачного ложа не в угоду похоти, а из покорности закону естества, Богом данному, с намерением плоды сего посвящать во славу Божию. Блаженный Феофилакт пишет: «под: святынею — Апостол разумеет чистоту тела. Но поелику не все — девы, то прибавил: с целомудрием. Ибо целомудрие не отрицается у тех, кои законно пользуются браком». Есть и брачное целомудрие чистое,—когда брачная жизнь проводится трезвенно, а не в сластях похотных. Оба же эти слова употребил Апостол, чтоб яснее выставить, чем видимо должна отличаться спасающая душу свою жена. Так указывает условия спасения жен блаженный Феодорит. «Если захотят,—пишет он,— то не только не потерпят от Евы никакого вреда, но приобретут еще весьма великую пользу своею верою и любовию, сохраняя святыню и целомудрие». Он не касается вопроса, почему Апостол сказал: чадородия ради спасется. Что за спасение от чадородия, это решают другие наши толковники.

Само собою разумеется, что чадородие само по себе не может содевать спасения, как и всякое другое дело естественное,— пища, питие, сон. Но как пища, питие и сон могут быть употребляемы так, что будут или содействовать, или вредить спасению, так и чадородие. Как же чадородие обратить в пособие ко спасению? Можно бы так сказать: чадородие дано естеству четы первозданной, и, как делу естества, ему следовало бы происходить не только легко, но и приятно. Но привзошло падение и привнесло в сие дело естества болезни: в болезнех родиши чада (Быт. 3, 16). Болезни — наказание, естественная женам епитимия. Если теперь жена, мучась болезнями рождения, будет переносить их в этом именно смысле, то есть как наказание, напоминающее о грехе и призывающее к покаянию, то чадородие ее будет происходить в порядке спасения.— Но этого одного мало. В таких расположениях подъемлема будучи, тягота чадородия только не будет мешать спасению; а ему надобно не только не мешать, но и содействовать спасению. Как же это оно может делать? Если, по рождении, к нему будет присоединяемо и воспитание детей — в страхе Божием во славу Божию. Святой Златоуст говорит: «Апостол говорит как бы: вы, жены, не сокрушайтесь о том, что пол ваш подпал осуждению; Бог даровал вам особое некое средство ко спасению, именно воспитание детей, так что вы можете заслужить спасение не только сами чрез себя, но и чрез других».— И несколько ниже: «деторождение есть дело природы. Но жене даровано не только это (зависящее от природы), но и то, что относится к воспитанию детей.— В том не малая, но великая будет состоять для них награда, что они воспитали ратоборцев Христу». Экумений пишет: «под деторождением Апостол разумеет не только рождение, но и воспитание детей. — Что же, скажет кто, девы, бездетные вдовы (лишившиеся мужа до рождения детей), жены бесплодные погибли? Да не будет! Не то говорит Апостол, что жены не спасутся (без чадородия) собственною своею добродетелию, но что и чадородие будет для них пособием ко спасению, если,—что само собою разумеется,— они содевают спасение собственною своею добродетелию». Блаженный Феофилакт прибавляет к сему нечто особенное: «не родить только, но и воспитать должно. И это есть настоящее деторождение; иначе же это не деторождение, а деторастление. Воспитание, впрочем, детей способствует спасению жен не без собственной их Добродетели. Жена добродетельная воспитывает и детей в добродетели. Сущая в ней добродетель чрез воспитание переходит и в детей. Мне кажется, что Апостол, запретив выше женам учить в церкви, теперь в утешение дает им, кого учить. Если хочешь учить, учи детей.— Некоторые, впрочем, незнать как, деторождение поняли, как рождение, бывшее от Пресвятой Богородицы. Она, говорят, родивши Спасителя, спасла жен. Но такое понимание не сообразно с последующею за сим речью».