Тут вывод из всего сказанного в сей третьей части послания и как бы заключение ее. Защитил свое достоинство и очистил от всех нареканий свою деятельность, теперь спрашивает: что же? Все это я говорил только для того, чтоб пред вами оправдаться и больше ни для чего? — Нет. Я имею в виду ваше назидание, — именно, чтоб восстановить в себе убеждение в апостольской, присущей мне власти, поспешили вы исправиться прежде моего прихода и избавили, таким образом, меня от необходимости явить в вас сию власть и поступить с вами строго. Ибо, если, пришедши, найду вас неисправными, не пощажу. Одно это внушение в разных оборотах речи господствует во всем сем небольшом отделеньице, заключительном.

Стих 19. Паки ли мните, яко ответ вам творим? Пред Богом, о Христе глаголем; вся же, возлюбленнии, о вашем созидании (и утверждении).

Ответ творим, απολογουμεθα, защищаемся, оправдываемся. Мысль Апостола та, что выражено пред сим: думаете, что мы только и имеем в виду, чтоб оправдаться пред вами? — Нет, мы пишем все это к вашему созиданию. Или такая: думаете, что, говоря так, мы только личность свою очищаем и внешний образ своего действования оправдываем, а на душе у нас совсем другое? — Нет. мы говорим пред Богом, о Христе, — говорим о себе так, как мы есмы пред всевидящим оком Божиим. Ни лести, ни лукавства не скрывается в словах наших. Можно ту и другую мысль совместить, и одна будет соответствовать словам: пред Богом во Христе глаголем, а другая — словам: вся же к вашему созиданию. Святой Златоуст говорит: «Видишь ли, как он везде опасался, чтобы не показаться ласкателем?» — «Не льстя вам и не оправдываясь только пред вами, говорим это, но как пред лицем Бога всевидящего, во Христе и чрез Христа говорим. Но возможно ли, чтобы тот, кто говорит пред лицем Бога и во Христе, говорил с ласкательством ради прикрывания только себя?» (Экумений).

Вся же, возлюбленнии, о вашем созидании. И утверждении нет в подлиннике. Созидание — οικοδομη, здание, устроение, упорядочение. Итак, говорит: все к тому у нас направлено, чтобы привесть в благообразный порядок и строй, что у вас расстроилось и приняло превратное направление. К чему прибавлено и: возлюбленнии, чтоб показать, что побуждала к этому нас искренняя отеческая к вам любовь. Ею воодушевляясь, «мы унижаем ли себя или говорим о себе возвышенно, обвиняем ли вас или хвалим, все делаем для вашей пользы» (Феодорит).

Стих 20. Боюся же, еда како пришед, не яцех же хощу, обрящу вас, и аз обрящуся вам, яковаже не хощете: да не како (будут) рвения, зависти, ярости, рети, клеветы, шептания, кичения, нестроения.

Пишу все затем, чтоб вы упорядочились и чтобы, когда упорядочитесь, я нашел вас во всем исправными, какими мне и желательно найти вас, и чтоб вы встретили во мне одну ласковость, одобрение и похваление вас. Боясь, чтоб не случилось противного, напоминаю вам, чего бы не желал я встретить среди вас. «Это уже показывает не высокомерие или учительскую власть, но отеческую попечительность, когда он страшится более, нежели сами согрешившие, и с трепетом приступает к исправлению их. Но и в таком случае не нападает на них, и говорит не прямо, но в виде сомнения: еда како пришед, не яцех же хощу, обрящу вас. Не сказал: добродетельными, но: яцех же хощу, везде употребляя слова, выражающие дружелюбие. И слово: обрящу выражает нечто неожиданное им, равно как и обрящу вам: то и другое, говорит, от самих вас зависит» (святой Златоуст). «Боюся, говорит. Видишь отеческую заботу? Другие согрешили, а Павел боится. Еда како пришел: не утверждает, но будто ничего не знающий боится, как бы не встретить чего неисправного у них. Не яцех же хощу обрящу вас, то есть расстроенными и повредившимися (в нраве и мыслях), а вследствие того и сам буду в необходимости показаться вам таким, якова же не хощете, то есть строгим наказателем тех, которые окажутся неисцельно больными» (Экумений). «Он мог бы сказать: каковым я сам не хочу обрестись у вас, и тем показать свою любовь, но не хочет, чтобы ослабевал слушатель; притом и речь его в таком случае была бы гораздо строже. А теперь он и им сильнее дал почувствовать, и себя явил более кротким. Ибо благоразумию свойственно действовать так, чтобы и рана была глубже, и удар легче» (святой Златоуст).

Чего же именно не хотел бы он встретить у них? — Разлада и дел похотных. О разладе говорит в этом стихе, о похотных делах в следующем.

Да не како (будут) рвения, ερεις, споры, рвения поставить на своем, усилия переговорить всех, под чем всегда кроется презорство не только к мнениям других, но и к ним самим: знать никого не хочу;— зависти, ζηλοι, завиствование, извращенное соревнование, — первая дщерь самомнения и гордости, когда, не имея сил стать наравне или перевысить других, ресседаются от досады, зачем те таковы и так у них все идет успешно; ярости, θυμοι, серчания, вспышки гнева и раздражения, при столкновениях с другими не в свою пользу, находящие и отходящие, потому что случайное разгорячение самолюбия препобеждается симпатическим строем сердца; но есть опасность, что частые серчания могут превратиться в постоянное, которое есть злая ненависть; — рети, εριθειαι, ретивости, «когда кто вызывает другого на состязание в каком-либо деле» (Феофилакт), или из всех сил напрягается перегнать других и оставить их позади себя, причем, конечно, не делается строгого разбора в средствах и мало обращается внимания на то, будет ли от этого какое благо себе или другим: — клеветы, καταλαλιαι, оглаголания; не осуждение только, которое тайно в сердце строится, но и разглашение языком худа про других, без уверенности в истине того, а по одной догадке, нередко же и по злонамеренной лжи; шептания, ψιθυρισμοι, робкая клевета, которая, не смея говорить открыто, нашептывает худое о других на ухо людям более влиятельным, которые могут, если поверят, сделать что-либо неприятное тому, о ком речь: тут уместнее — ложная клевета (Феофилакт); кичения, φυσιωσεις,— надутость, спесивость, высокосердость, когда, не разбирая, есть ли какие достоинства, высятся над другими и презорливо к ним относятся, не скрывая даже того: это мыльный пузырь; — нестроения, ακαταστασιαι, неустройства, расстройства, когда все не на своем месте, — прямое следствие всего предыдущего. Святой Златоуст все эти недобрые деяния производит из одной зависти, говоря: «Все сие: клеветы, обвинения, разногласия, порождено было завистию; зависть, как вредный корень, произращала раздражение, осуждение, высокоумие, а чрез них и сама возрастала».

В первом послании, начиная обличение коринфян, Апостол говорит: рвения в вас суть (1, 11). Из-за каких-то пустых соображений начали они разделяться на партии, становясь под знамена немногих выдававшихся среди них личностей: отсюда пошли распри, противодействия и нестроения (1, 10). Вразумив их как следует в первом послании и узнав от Тита, что его вразумление не осталось без влияния, предполагая, однако ж, что, может быть, и еще есть остатки того нестроения, снова убеждает, чтоб подобного ничего, даже и следов, не осталось среди их, пригрозив наперед, что он не будет смотреть на это снисходительно.

Стих 21. Да не паки пришедши мя смирит Бог мой у вас, и восплачуся многих прежде согрешших и не покаявшихся о нечистоте и блужении и студоложствии, яже содеяша.

Второй предмет, в котором святой Павел обличал в прежнем послании коринфян, было блужение, которого не встретишь и среди язычников. Писал он особенно об этом студодеянии; но как он и после дважды повторял уроки о воздержании от блудных дел и пространно излагал правила жизни для брачных и безбрачных, то можно предполагать, что среди коринфян Апостол знал не одного того грешника, в этом роде грешности виновного, но многих, и что, пиша строгий приговор против одного, он имел в виду отрезвить и всех прочих. Действие отрезвления началось, надо предполагать, и было замечено святым Титом и возвещено святому Павлу. Но как в отношении к разделениям, так и здесь, Апостол не без основания мог думать, что остаются еще неисправившиеся, с которыми придется возиться ему самому, чтоб поставить их в должный чин, — что не может обходиться без неприятностей для него и для них. Желая избежать этой скорбной необходимости, он побуждает неисправных, чтоб исправились сами до его прихода, и обставляет это внушение самыми трогательными представлениями, говоря: да не смирит меня Бог у вас. Чем? — Тем, если буду иметь необходимость оплакивать согрешивших нечистотою, блужением и студоложствием, и непокаявшихся. Он говорит как бы: что согрешили, уж что делать? Не воротишь; но то горько, если я найду согрешивших не покаявшимися и упорно остающимися в нераскаянии. С таковыми что делать? Хоть и жаль, а придется отсекать от тела Церкви: ибо в Церкви не терпимы упорные грешники. Вот и плакать буду. И плакать буду, а все же отсечь их необходимо будет, если не покаются. Этим-то смирит меня Бог у вас. Срамно мне будет и пред собою, и пред Богом, и пред людьми, что хвалился вами пред ними и в себе, а между тем буду вынужден так поступить с вами. Чтоб не быть мне в таком посрамлении и в такой горести, и пишу вам все, с желанием, чтоб у вас все пришло в должный порядок и все стали в свой чин, и я, пришедши к вам, только радовался и веселился о вашем благообразии и благоуспеянии.

Святой Златоуст говорит на это место: «Видишь ли, как он выказывает и негодование, и отеческое сердоболие? Что же значит слово: смирит? Обвинять, наказывать, требовать отчета, представлять лицо судии составляет по видимому славу, а он называет сие смирением. Он не только не стыдился того, что пришествие тела его было немощно и слово уничиженно, но даже желал всегда быть таковым и просил, чтобы не дойти до противного состояния. О сем яснее говорит в продолжении речи. И дойти до необходимости наказывать других почитает для себя наибольшим унижением. Почему же не сказал: да не пришед смирюся, но — да не пришедша смирит мя Бог мой? Если бы сие было не для Бога, говорит он, я не обратил бы на то внимания, не позаботился бы о том. Ибо не самовластно и не самовольно налагаю наказание, но по Божию повелению. Выше он то же самое выразил, сказав: обрящуся, яковаже не хощете, а здесь ослабляет речь и говорит с большею снисходительностию и кротостию: и восплачуся многих согрешших, не просто согрешивших, но — не покаявшихся. И не сказал: всех, но многих; даже не объявляет имена сих многих, доставляя тем удобство прийти им в раскаяние, давая знать, что покаяние может исправить их преступления, оплакивает только нераскаивающихся, неисцельно больных, остающихся в язвах. Итак, представь себе, какова добродетель Апостола? — Не зная за собою ничего худого, он плачет о чужих грехах и смиряется преступлениями других. Ибо в том особенно состоит долг учителя, чтобы соболезновать о несчастиях учеников, чтобы оплакивать и рыдать о язвах людей, ему подначальных».

Глава 13, стих 1. Третицею се гряду к вам: при устех двою или триех свидетелей станет всяк глагол (Втор. 17, 6).

Свидетелями называет свои личные увещания и письменные внушения. Какой же глагол станет при сих свидетелях? — Слово угрозы против вас; оно станет наконец, будет непременно приведено в исполнение. Так святой Златоуст и другие. Экумений под тремя свидетелями разумеет три личные увещания и три не личные. Будто так: был дважды, в третий раз иду. Это будут три свидетеля. Также — писал в первом послании, напоминал чрез Тита и вот еще напоминаю в этом втором послании. Это еще три свидетеля. Сходясь попарно, они усиливают значение свидетельств. — Третицею гряду, как и в предыдущей главе: се третие готов есмь приити (стих 14). Наши толковники не определяют, как этот счет выйдет, не указывают, то есть, когда было второе посещение святым Павлом Коринфа. Оставим это и себе без определения, ибо та догадка, что во второй раз был Апостол в Коринфе прямо из Ефеса, как полагают иные, очень неудобна и возмущает весь порядок событий. Удобнее предположить, что Апостол в течение полутора лет отлучался из Коринфа и опять к ним возвратился, что может быть почтено вторичным пришествием к ним. Нельзя не заметить, что в настоящем месте — третицею гряду, по ходу речи, имеет большое различие от — се третие готов есмь приити предыдущей главы. Там говорится, что в третий раз идет и не будет стужать им, чего нельзя не относить к личному его присутствию. А здесь говорится о троекратном свидетельстве и затем только поминается: се третицею гряду. По ходу речи предмет этих случаев один — угрозы за неисправность. Следовательно, к первому посещению это не идет. Угрозы начались с первого послания, напомянуты были Титом и вот напоминаются теперь в третий раз. Не это ли и значит в настоящем месте: третицею гряду… то есть в третий раз идет к вам угроза. — Затем прибавляет: аще прииду паки. Если после этого приду и найду вас неисправными, — не просите милости, не пощажду. Если это предположение принять, то нельзя ли и то положить, что второе пребывание было не что иное, как первое послание, в котором он писал, что при объявлении приговора о кровосмеснике он будет у них духом так же действительно, как бы был телом (5, 3)? Тогда счет определился бы проще, и не было бы необходимости строить предположения, которых негде поместить.

Стих 2. Прежде рех и предглаголю, яко у вас быв второе, и отсутствуя ныне пишу прежде согрешившим и прочим всем, яко аще прииду паки, не пощажду.

Святой Златоуст говорит на оба эти стиха следующее: «Любомудрие Апостола Павла и его отеческое сердоболие можно видеть из многого другого, а преимущественно из того, что он в угрозах обилен и строг, а в наказаниях тих и медлителен. Ибо не тотчас наказывал согрешивших, но двукратно увещевал их; даже и преслушавших его увещания не наказывает, но опять увещевает, говоря: се третицею гряду к вам, а до пришествия пишу еще послание. А чтобы медленность не произвела беспечности, смотри, как и сие предотвращает, непрестанно угрожая, напрягая удар и говоря: аще прииду паки, не пощажду. Так поступает он и говорит, подражая в сем Господу всех. Ибо и Бог, хотя непрестанно угрожает и многократно увещевает, но не часто наказывает. Так поступает и Апостол. Третицею, говорит, се гряду к вам… при устех двою или триех свидетелей станет всяк глагол. Вместо свидетелей представляет он свое неоднократное присутствие в Коринфе и свои увещания. Слова его имеют такое значение: раз и другой говорил я вам, приходивши к вам, а теперь говорю на письме. И если вы послушаете меня, то исполнено мое желание; если же не послушаете, то надобно уже будет исполнить сказанное мною и наложить наказание. Ибо ежели при устех двою или триех свидетелей станет всяк глагол, а я уже два раза был у вас и говорил вам, теперь же говорю на письме, то мне надобно будет сдержать свое слово. Не думайте, чтобы послание мое к вам было маловажнее личного моего у вас присутствия. Как, быв у вас, я говорил, так и, находясь в отсутствии, пишу. Видишь ли отеческую попечительность Апостола? Видишь ли, каково его учение и какая подобающая учителю благопромыслительность? Он и не смолчал, и не наказал; несколько раз уже предваряет и не перестает грозить, но наказание откладывает. Если же и после сего не исправятся, тогда уже угрожает действительным наказанием. Что же ты прежде говорил, быв в Коринфе, и что пишешь теперь, находясь в отсутствии? — Яко аще паки прииду, не пощажду. Сперва сказал, что не может сего сделать, если не будет к тому принужден, и необходимость наказывать назвал плачем и смирением для себя; даже оправдывался пред ними, что уже раз, и два, и три предварял их, что все делает и придумывает, как бы обойтись без наказания и исправить их словесными только угрозами; наконец уже произносит сии грозные слова, и говорит: аще паки прииду, не пощажду. Не сказал: отмщу, накажу, предам истязанию, но и о самом наказании выражается отечески, показывая свою любовь и сострадательность к ним, по которым, щадя их, доселе отлагал наказание. И только вынужден будучи, говорит: не пощажду, то есть не отложу уже наказания, ежели, — чего не дай Бог, — найду вас неисправившимися, но непременно накажу и исполню что сказал. Это прибавил он наконец, чтоб и теперь не подумали, что наказание опять будет отложено и угрозы только на словах».

Стих 3. Понеже искушения ищете глаголющаго во мне Христа, Иже в вас не изнемогает, но может в вас.

Приводит причину, почему не пощадит, и показывает, что сами они заставляют его так, а не иначе поступить. Он говорит как бы им: так сами вы поставили вопрос, что мне, если не исправитесь, неизбежно не пощадить вас, а явить на вас данную мне апостольскую власть и силу Христову, во мне действующую. У вас начали говорить о мне: немощен он телом, и слово его не сильно, наводя таким образом и на самое учение, мною преподаваемое, будто и оно не Христово. Итак, поелику так у вас поговаривают о мне, то не яви я у вас строгости апостольской, вы в самом деле утвердитесь в таких мыслях, а это крайне повредит делу Евангелия и вашему спасению. Итак, одно из двух: или исправляйтесь, или я должен буду не пощадить вас, властно только отсекая непокоривых от Церкви или поражая их и прямою какою карою, как поразил слепотою волхва Елиму в Кипре. — И увидите вы тогда осязательно, что во мне и говорит и действует Христос Господь.

Святой Златоуст говорит на это место: «Поелику вы хотите испытать, обитает ли во мне Христос, требуете от меня доказательств и потому смеетесь надо мною, как над человеком низким и презренным, не имеющим в себе силы Христовой, то узнаете, что я не лишен оной, если подадите к тому случай, чего, впрочем, не желаю. Говорит так, выражая свое негодование и желая дать почувствовать сие тем, которые его презирали. Я не хочу, говорит он, показать над вами такого опыта. Если же сами вы подадите случай и захотите вызвать меня на то, то узнаете сие на самом деле».

Иже в вас не изнемогает, но может в вас. Там сказал: я должен буду показать над вами силу и власть Христову, потому что вы желаете видеть опытное удостоверение, что Он во мне говорит и действует. Итак, вы увидите во мне силу Христа, — Иже в вас не изнемогает, но может в вас, который не мощен есть в вас, — ουκ ασθενει, но немощен есть, — αλλα δυναται. Указывает на испытанную коринфянами силу Христову, и притом, что она продолжает еще явною быть среди их. Цель же, для чего это прибавил Апостол, или та, чтобы усилить у них страх, как бы говоря: а как Христос мощен, вы это знаете, испытали и испытываете. Потому, подразумевается, поостерегитесь раздражать силу Его на кару себе. Или та, чтобы пристыдить их, внушая, что им и не следовало подвергать его такому опыту, потому что если Христос мощен есть в них, то не по чьему посредству, как самого святого Павла. Если Христос мощен в вас, говорит как бы он, то не стыдно ли вам искушать глаголющего и действующего во мне Христа, когда вы познали Христа и вступили с Ним в общение чрез меня?

Вот мнения об этом наших толковников. Святой Златоуст говорит: «Апостол переносит здесь речь от себя ко Христу, дабы угрозы сделать более страшными. Слова его имеют такой смысл: если и сделаю, что накажу согрешающих, то разве я буду наказывать их? — Накажет Христос, Который во мне живет. Христову же силу вы знаете. Он не изнемогает, но может в вас. Для чего Апостол прибавил — в вас, когда Христос везде силен? Захочет ли наказать неверных или кого другого, Он все может. Что же значит сие прибавление? — Апостол или хочет сильнее пристыдить их тем, что они сами уже испытали, или выражает то, что Христос и теперь показывает силу в них». Фотий у Экумения пишет: «Искусить хотите, Христос ли говорит во мне, смотря на меня, как на такого, который пусть от Христа, хотите искусить глаголющего во мне Христа, между тем как явно знаете силу Его во мне. Самое это покушение — искусить во мне силу Христову — есть грех. Ибо искушать это, особенно после таких (проявлений ее), есть дело неблагодарных, неверных и непостоянных. Таким образом, очевидно, что эти слова суть слова грозящего, — угрожательные». Феофилакт говорит: «Конечно, они прежде испытали силу Христову. Итак, Апостол говорит им, из того, какие имели вы опыты (благодатные), знаете, конечно, что Христос в вас не немощен, а силен». — Каких же еще, дополним сию речь, вам опытов силы Его?

Сказав, что Христос мощствует в коринфянах, напоминает: а ведь Он был в немощи, когда распят был, — и это обстоятельство берет в объяснение того, о чем у него речь к ним. Он как бы говорит: с нами, или в нас, Апостолах, то же действуется, что во Христе Иисусе. Когда Он страдал и распинаем был, все сочли Его не имеющим никакой силы; между тем как смертию на кресте Он уничтожил силу смерти, и когда полагали Его во гроб, разрушал ад и изводил из него всех от века содержимых в нем; потом воскрес и продолжает с силою действовать в душах верующих и в устроении Церкви Своей на земле; и в вас Он мощствует. Подобно сему и мы всем кажемся немощными, и гонят нас, и раны нам налагают, и ни во что нас ставят; но между тем сила Божия действует чрез нас всюду она и в вас проявлена, и еще проявится, как не чаете. Мы будто замерли для вас: оживем Христом, и вы испытаете эту живую Христову Божескую силу в нас. Разумеет, когда, пришедши к ним и нашедши их неисправными, вынужден будет действовать среди их с апостольскою властию, которая есть сила Христова, в нем живущая.

Святой Златоуст говорит: «Что значит: аще и распят бысть от немощи? — То, что хотя Христос благоизволил пострадать, что имело вид немощи, но сие не уменьшает Его силы. Сила Его пребывает непобедимою, и имеющее вид немощи нимало не повредило ей; но оно-то наиболее и показало Его крепость в том, что и страдание претерпел Он, и сила Его чрез то не сократилась. Итак, да не смущает тебя слово немощь. Ибо и в другом месте Апостол говорит: буее Божие премудрее человек есть, и немощное Божие крепчае человек есть (1 Кор. 1, 25); хотя в Боге нет ничего буиего, ничего немощного, однако же так нарек крест, изображая мнение о нем неверных. Послушай, как сам Апостол толкует слова свои: слово крестное погибающим убо юродство есть, а спасаемым нам сила Божия есть (1 Кор. 1, 18). Смотри, как везде излагает он мнение неверных, почитающих крест юродством и немощию. Так и здесь говорит не о действительной немощи, но о воображаемой неверующими. Итак, Апостол не то говорит, что Христос распят по немощи; да не будет сего! Ибо Он во всем показал, что мог быть и не распят; показал: то повергнув ниц на землю пришедших с Иудою (Ин. 18, 6), то помрачив солнце, то иссушив смоковницу, то ослепив очи хотевших взять Его и сотворив другие бесчисленные чудеса. Итак, выражение: от немощи так понимай, что хотя Христос и был распят, претерпев бедствие и наветы, однако Он не понес никакого вреда. И все сие Апостол сказал для того, чтобы применить к самому себе. Поелику Апостолы были гонимы, преследуемы, презираемы, и Бог не отмщал за них, и сами они не вступались за себя; то, вразумляя, что терпят все сие не по немощи и не потому, чтобы не могли отмстить за себя, указывает на пример Господа. Ибо и Сам Господь был распят, связан, терпел бесчисленные мучения, но не мстил за Себя; напротив, понес все, что казалось немощию, и в этой немощи явил силу Свою, потому что не потерпел никакого вреда, хотя и не мстил, и не вступался за Себя. Крест не пресек жизни Его, не воспрепятствовал Воскресению; напротив, Христос воскрес и живет. А когда слышишь о кресте и о жизни, разумей сие о домостроительстве спасения, ибо о нем идет сия речь. Так, когда Апостол говорит: от силы Божия, то не разумеет, что Христос не мог Сам оживотворить плоти Своей, а показывает только, что нет различия, сказать ли: силою Отца, или силою Сына. И потому сказав: от силы Божия, то же сказал, что и Своею силою. А что Христос действительно Сам воздвиг и воскресил плоть Свою, послушай, как Он Сам говорит о том: разорите церковь сию, и треми денми воздвигну ю (Ин. 2, 19). Если же принадлежащее Ему называет принадлежащим Отцу, не приходи от сего в смущение. Вся бо, говорит Он, елика имать Отец, Моя суть (Ин. 16, 15). И в другом месте: и Моя вся Твоя суть, и Твоя Моя (Ин. 17, 10). Посему, говорит Апостол, как Христос, быв распят, не потерпел никакого вреда, так и мы, когда нас гонят и вооружаются на нас, не терпим вреда. Потому и присовокупил: ибо и мы немощствуем в Нем, но живи будем в Нем от силы Божия. Что значит: немощствуем? — Подвергаемся гонениям, притеснениям и терпим крайнии бедствия. А что значит: в Нем? — То, что терпим за проповедь и за веру в Него. Если же терпим за Него все скорбное и тягостное, то, очевидно, получим и радостное. Почему Апостол и говорит далее: но живи будем в Нем от силы Божия».

Последние слова пополнее разъясняют Фотий у Экумения и Феофилакт. Первый говорит: «Живи будем с Ним… в вас. То есть покажемся в вас живыми, не просто, но с Самим Христом, имея жизнь от силы Его, коею и Он, поправ смерть и разрушив ад, воскрес и живет. Жизнь же сия и сила есть наказательная для тех, которые делают дела лукавого, как спасительная для тех, которые по грехам прибегают к покаянию. Сего-то ради, говорит, не презирайте нас, видя нас гонимыми и терпящими бесчисленные скорби. Так и Христос презрен был распинаемый, но, воскресши, сделал все, что хотел. И мы что терпим, ради Его терпим. Почему, хоть терпим, но как Он жив и мощствует, так и мы с Ним, по Его благоволению, и живы есмы, и мощны сделать в вас что хотим, и особенно в вас, потому что по причине оказанного среди вас непокорства имеем многие праведные причины против вас». — Второй пишет: «Гонят нас и преследуют за Христа и проповедь о Нем; но как Он не потерпел вреда, будучи наветуем, так и мы живы будем с Ним, то есть окажемся непобежденными в вас, то есть ради вашей пользы. Но, может быть, он и еще устрашает их, говоря как бы: хотя и кажется вам, что мы немощны, но мы живы для вас, то есть чтобы наказать вас, если не исправитесь».

Стих 5. Себе искушайте, аще есте в вере, себе искушайте. Или не знаете себе, яко Иисус Христос в вас есть? Разве точию чим неискусни есте.

Апостол говорит как бы: но что я доказываю вам, что во мне Христос? Он и в вас есть. Итак, вместо того, чтобы меня искушать, себя искушайте, в вере ли вы. Если вы в вере, то Христос в вас; если же Он в вас, тем паче во мне. Вот вам и удостоверение, что во мне говорит и действует Христос. Или не знаете, что Христос в вас? — В вас Он: разве точию чим неискусни есте. — Неискусни, αδοκιμοι, не выдерживаете пробы. Проба христиан — вера, любовию споспешествуемая. Не выдерживает пробы кто или в вере храмлет, или в жизни по вере слаб и скуден. Апостол говорит как бы: если вы не выдерживаете такой пробы, то, конечно, в вас и Христа нет. Отсюда такое наведение: осмотритеся, не потому ли и во мне искушаете глаголющего Христа, что сами Его потеряли? Если б имели Его, не смогли бы сомневаться, что Он и во мне, ибо вы чрез меня Его познали. Таким образом, слова: себе искушайте вели и к тому, чтобы, нашедши в себе Христа, удостовериться, что Он и во святом Павле, и к тому, чтоб, не нашедши Его, восскорбеть о том и озаботиться снисканием Его, что опять привело бы к тому же, то есть чтоб удостовериться, что Он есть, говорит и действует и в святом Павле.

Святой Златоуст говорит: «Что мне говорить о себе, учителе, который имею столько попечений, которому вверена целая вселенная, который сотворил столько чудес? И вы сами, находящиеся в числе учеников, если захотите испытать самих себя, усмотрите, что Иисус Христос обитает и в вас. Если же в вас, то тем паче в учителе. Ибо если имеете веру, то Христос в вас. Мне кажется, что Апостол говорит здесь о вере чудодействующей, потому что верующие в то время чудодействовали. Если вы имеете, говорит он, такую веру, то Христос в вас, разве только вы не то, чем должны быть. Здесь, кажется, Апостол указывает коринфянам и на жизнь. Поелику одна вера недостаточна к получению духовной силы, а он сказал, что если вы пребываете в вере, то имеете в себе Христа, между тем как многие, имея веру, не имели силы чудодейственной, то, разрешая недоумение, говорит: разве точию чим неискусни есте, то есть разве порочна жизнь ваша. Но не говорит так прямо, чтоб не оскорбить их, а слегка намекает на сие; не говорит утвердительно: вы неискусны, а представляет будто не совсем возможный у них случай: разве точию».

Блаженный Фотий у Экумения другие оттенки мыслей находит в этих словах Апостола: «Не подвергаете ли вы чрез то пробе свою собственную веру? Не заставляете ли искать подтверждения, в вере ли вы? Ибо искать искушения глаголющего во мне Христа и не быть твердо убеждену, что в учителе говорит Христос — что другое значит, как не искушать и себя самих, верные ли вы, как не сомневаться в себе самих? Это значит даже более, — не знать совсем, что в вас Христос. Ибо если в учителе нет Христа, то тем более в учениках. Но как же, говорит, вы не знаете, что Христос в вас, когда Он обогатил вас разными дарами благодатными? Или, представив себя неискусными в делах (худо живя), вы и их потеряли? Этим он хочет еще сказать: если вы приняли и имеете благодатную силу на духов нечистых (если только, сделавшись непотребными, не лишились ее), не тем ли паче я имею власть на тех, которые исполняют волю нечистых демонов, если такие имеются среди вас? Или так: во мне искушения ищете? — Себя искушайте, потщательнее испытайте, в вере ли вы. Уж не отпали ли вы от нее, ибо иначе, вероятно, не стали бы искушать меня. Потом как бы смягчая сильный укор, говорит: или не знаете, яко Иисус Христос в вас есть. Как бы так: я так вас понимаю, что в вас есть Христос. Если вы сами этого не знаете, ваша в том вина. Смотрите, не стали ль вы тем, чем не должно вам быть? Вместе и пристыжает он их: если я признаю, что в вас Христос, разве точию неискусни есте, то как вы еще ищете искушения Его во мне пребывания? Но как могли они знать, что Христос в них? — Из знамений, какие творили, если еще творили их. Слова: разве точию чим неискусни есте намекают на худую жизнь. Если вы, говорит, и в вере находитесь, но не имеете соответственной ей жизни, то вы неискусны и Христа в вас нет, и не показывает уже Он присутствия Своего среди вас чрез знамения».

Стих 6. Уповаю же, яко разумети имате, яко мы несмы неискусни.

Речь будто так течет: если б вы не стали неискусными, то знали бы, что Христос в вас, а от себя и о нас заключили бы, что и в нас Христос. Но поелику, как видится, так о вас судить нельзя, то приходится мне иным образом доказывать, что во мне Христос, что я не стал неискусен, как вы, и не лишился присутствия во мне силы Христовой. Уповаю, что это вы узнаете делом, когда, то есть, я приду и карательно отнесусь к виновным. «И здесь опять великая угроза, большой страх. Поелику хотите, чтобы я доказал вам сие, наказав вас, то мы в состоянии дать вам такое доказательство. Впрочем, он не так говорит, но с большею строгостию и угрозою: уповаю же, яко разумети имате, яко мы несмы неискусни. Вам и без сего, говорит он, надлежало знать нашу силу и то, что в нас говорит и действует Христос. Но поелику хотите испытать сие на самом деле, то узнаете, что мы несмы неискусни» (святой Златоуст). «Несмы неискусни, не лишились мы дара знамений и силы благодатной, или не растлили мы жизни своей, чтоб Христос выселился из нас, но Он в нас, при благоискусной жизни нашей, и покарает не слушающих нас» (Феофилакт).

Стих 7. Молимся же Богу, не сотворити вам ни единаго зла: не яко да мы искусни явимся, но да вы доброе сотворите, мы же яко неискусни будем.

Слова: несмы неискусни однозначительны со словами: мы можем явить действующую в нас силу Христову карательным судом над согрешившими и не покаявшимися. Но, говорит Апостол, в таком проявлении власти и силы, или искусства нашего, мы не находим удовольствия, оно не составляет предмета наших желаний. Напротив, мы молим Бога, чтоб не быть нам в необходимости произвесть в вас какую-либо кару, наложить на вас какое-либо наказание, неприятное для вас; желаем лучше, чтобы вы, покаявшись и исправившись, добро чрез то сотворили и тем отняли у нас повод являть себя сильными силою Христовою, или искусными. Пусть лучше мы останемся неискусными, нежели вам потерпеть что от нас, хоть и по справедливости.

Святой Златоуст говорит: «Поелику угрозу простер далеко, наказание, так сказать, поставил у самых дверей, привел коринфян в трепет и заставил ожидать казни, то смотри, какою сладостию опять растворяет слово свое, как умеряет их страх, сколько открывает в себе невзыскательности, попечительности об учениках, любомудрия, высоты и нетщеславия. Все же сие открывает в следующих словах: молимся же к Богу, не сотворити вам ни единаго же зла, и проч. Где можно найти душу, подобную Павловой? Его презирали, уничижали, осмеивали, над ним издевались, как над человеком низким, ничего не значащим, хвастливым, который величается только на словах, а на деле нисколько не может показать силы своей; а он не только медлит и не хочет наказывать, но еще молит Бога, чтобы не дойти до такой необходимости. Прошу и молю Бога, говорит он, чтобы мне не найти никого не исправившимся и нераскаянным. И не только о сем молю, но и о том преимущественно, чтобы вы не начинали грешить, — не сотворити вам, говорит, ни единаго зла (чтоб вы никакого зла не делали); а если согрешите, то чтобы вы спешили покаяться, предварили меня исправлением и предотвратили гнев. Я забочусь не о том, чтоб явиться пред вами искусным, но, совершенно напротив, о том, чтобы не быть в необходимости показать это искусство на самом деле. Ибо, говорит, если вы пребываете во грехах нераскаянными, то необходимо нужно наказать вас, подвергнуть истязанию ваши тела, как поступлено было с волхвом (Деян. 13, 11), над которым мы явили опыт силы своей. Но не о сем молимся, а напротив, чтобы нам не показывать себя искусными в таком деле, то есть чтобы не делать опыта силы, какая в нас, наказывая вас и истязуя согрешивших и болящих неисцельно. Но о чем же молимся? — Да вы доброе сотворите; молимся, чтобы вы всегда пребывали в добродетели, всегда были исправны; мы же, яко неискусни будем, не обнаруживая в себе карающей силы (Христовой). И не сказал: мы неискусни будем, ибо не стал бы неискусен, хотя бы и не наказывал, напротив, чрез сие и показал бы себя искусным. Но хотя некоторые, говорит, и почитают нас презренными и недостойными уважения, потому что не показываем силы своей, однако я нимало о том не забочусь. Лучше нам навлечь на себя от них такое мнение, нежели данную нам от Бога силу являть в наказании людей, ожесточенных сердцем».

Стих 8. Ничтоже бо можем на истину, но по истине.

«Ибо если идете путем, каким и следовало (истинным), то как можем показать карательную силу?» (Феодорит). «Чтоб не показаться делающим сие (то есть вышеизложенную молитву и уступку) из угождения, что чуждо для духа, не знающего тщеславия, — а напротив, показать, что делает то, чего требует самое свойство дела, Апостол сказал: ничтоже бо можем на истину. Если найдем вас благоустроенными, сложившими с себя грехи чрез покаяние и имеющими дерзновение к Богу, то нам, хотя бы и захотели, нельзя будет наказывать вас; напротив, если бы решились на то, Бог не будет нам содействовать. Ибо Он для того дал нам силу, чтобы мы произносили приговор верно, праведно, а не вопреки истине. Видишь ли, как везде смягчает слово свое и умеряет тяжесть угрозы?» (святой Златоуст).

Стих 9. Радуемся бо, егда мы немощствуем, вы же силни бываете; о сем же и молимся, о вашем совершении.

«Тому особенно радуемся, когда не имеем нужды наказывать вас, видя, как вы благоугождаете Богу, когда не находим, чтобы вы подавали нам причину показать силу нашу в наказании вас. И хотя и чрез то явились бы мы славными, искусными и сильными, но желаем противного, то есть чтобы вы были искусны и непорочны, а мы из того не приобрели себе славы. Потому и говорит: радуемся, егда мы немощствуем. Что значит: егда немощствуем? — Когда нас почитают немощными, не когда мы немощны, но когда почитаемся немощными. А таковыми почитали Апостолов враги за то, что не являли карающей силы своей. Впрочем, радуемся, говорит Апостол, когда вы так живете, что не подаете нам повода наказывать вас. И для нас приятно, что почитают нас в сем немощными, только бы вы были неукоризненны. Потому и прибавляет: вы же сильни будете, то есть искусны и тверды в добродетели. И мы не только желаем, но и молимся о том, чтобы вы были непорочны, совершенны и не подавали нам никакого повода (наказывать вас). Подлинно отеческая любовь — спасение учеников предпочитать личной своей славе!» (святой Златоуст).

Стих 10. Сего ради не сый у вас сия пишу, да не пришед безщадно сотворю по власти, юже Господь дал ми есть в создание, а не на разорение.

Вот цель, к которой направлено было все, что говорилось в этом последнем отделении, 12, 19–13, 10. Если, говорил он, пришедши, найду неисправных неисправившимися, не пощажду. Теперь же говорит: пишу же об этом для того, чтоб мне в самом деле не поступить у вас нещадно. Никакого желания нет у меня поступить так с вами. «Желаю, чтобы строгость моя была только на словах, а не на деле; желаю, чтобы послания были строги; чтобы угрозы продолжались, но не приходили в исполнение» (святой Златоуст). Но чтобы такое желание мое исполнилось, надобно, чтобы вы во всем исправились и явились совершенными. Ибо не на поблажку вам говорю, что не хочу поступить с вами нещадно, а чтоб побудить вас самих самоохотно исправиться, а не от мер карательных. Ведайте, что власть, юже даде ми Господь, всегда присуща мне. Она дана мне на создание, а не на разорение. Если я найду вас неисправными, надобно будет исправлять вас властно, и чрез то созидать, ибо, оставив вас неисправными, я сделаю послабление вам не на созидание, а на разорение. Вы еще более расстроитесь. Итак, одно из двух: или исправьтесь, или ждите нещадного карания вас. Но все же ведайте, что я не желаю этого, но сделаю так потому, что того требует существо данной мне власти. «Все оставил им самим на размышление» (святой Златоуст).