Речь об этом святой Павел начал было выше, 2, 12–13. Но лишь начал, как взят был Духом к созерцанию силы и славы новозаветного благовестия. Изложив все, что Дух давал ему провещать о сем, возвращается он теперь снова к прерванному сказанию. Начинается оно с 5 стиха; а) стихи же 2–4 представляют переходную речь; 2 и 3 стихи будто ближе к предыдущему; а 4 стих к последующему. В самом сказании говорит о том, как был обрадован и утешен сначала б) прибытием Тита, стихи 5–7; потом в) тем, что произвело в Коринфе первое послание, стихи 8–12, наконец г) и приемом, какой встретил в Коринфе Тит, стихи 13–16.

Стих 2. Вместите ны. Ни единаго обидехом, ни единаго истлихом, ни единаго лихоимствовахом.

Вместите ны. Прямо напоминает прежнее слово: утесняетеся во утробах ваших… распространитеся (6, 12–13). Феодорит пишет: «Вместите — говорит тем, которые утеснялись; сие говорил он и выше: распространитеся и вы». Святой Златоуст говорит: «Не сказал: любите нас, но как бы умилостивляя, говорит: вместите ны. Прежде говорил: утесняетеся во утробах ваших, и здесь выражает то же яснее словами: вместите ны. И сим опять привлекает их к себе; потому что всего более склоняет к любви, когда любящий внушает любимому, что сильно желает любви его». Феофилакт прямо перифразирует это слово применительно к сказанному выше: «просторнее примите нас, и да не будет нам тесно в вас». Экумений напоминает мысль блаженного Фотия, по коей Апостол просит вместить не его только самого, но паче слово его и учение. Эта мысль не противна течению речи.

Ни единаго обидехом, ни единаго истлихом, ни единаго лихоимствовахом. «Сим указывает он на лжеапостолов» (святой Златоуст). Таких, говорит, которые все это делают вам, вы принимаете (ниже указывает на это, 11, 20); тем охотнее следует вам принять нас, которые ничего такого вам не делали. Святой Павел мог бы указать на то добро, которое они получили от него сначала духовно, а потом вещественно, ибо скромная жизнь христианская не могла не возыметь влияния и на внешний быт. Но это не могло бы быть так сильно, как это сопоставление отношения коринфян к себе с отношением их же к другим, от которых они никакого добра не получили, а одно худо. «Умалчивает о своих благодеяниях, но другим образом и смягчает, и вместе усиливает слово свое. Не говорит: мы оказали вам такие и такие благодеяния, но как бы так: хотя бы мы и никакого не сделали для вас благодеяния, и тогда вам не надлежало бы убегать нас, ибо вы ни в большом, ни в малом не можете нас обвинить» (святой Златоуст).

Ни единаго обидехом ηδικησαμεν, никого не онеправдовали, в каком бы ни было отношении; полтора года жили среди вас тихо, мирно, честно; не только делом, но и словом никто не обижен и не оскорблен от нас. Ни единаго истлихом, никого не развратили худым примером, никого не сбили с пути злым учением: «не употребляли льстивых слов, прикрашивая ложь» (Феодорит); «никого не ввели в заблуждение, повреждая ум нечестивыми догматами» (Феофилакт); «никого не обольстили и ничьего не растлили ума, прельщая простоту, как змий прельстил Еву лукавством своим» (святой Златоуст). Ни единагоже лихоимствовахом, — ни от кого ничем не покорыствовались. «Ни у кого ничего не выманивали, поступая коварно» (святой Златоуст); «не торговали словом благовестия, обращая его в средство к обогащению» (Экумений, Феофилакт).

Слова сии стоят у святого Павла без пояснительных прибавлений, потому никакой нет нужды отступать от прямого их значения. Повод, по которому так говорится, менее можно думать, чтоб был тот, что недоброжелатели святого Павла такие распускали о нем суждения, а скорее тот, как указал святой Златоуст, что какие-нибудь лжеучители так действительно поступали среди коринфян, то есть и покорыстовались, и ложью умы развратили, и худой пример оставили, и онеправдовали кого, держа себя высоко, что не могло обойтись без оскорблений.

Нельзя не заметить, какая высокая похвала пастырю, если он пред лицом всей паствы может сказать такие слова. Или один Самуил пророк и святой Павел были таковы?! — Нет; во всякое время око Божие верно видит не семь, а несколько раз семь тысяч душ пастырских, не преклонявших колена пред ложью, лестью, неправдою и мамоною.

Стих 3. Не на осуждение глаголю: прежде бо рех, яко в сердцах наших есте, во еже умрети с вами и сожити.

«Чувствуя, что сказанное им может показаться жестоким, он опять смягчает свое слово» (святой Златоуст). Предыдущее слово не могло не отозваться сильною горечью в сердцах коринфян. Укор сделан болезненный, хотя и не прямо. Как они были не без вины, то встревоженная совесть могла ожидать кары или отвержения. Надлежало отвратить это беспокойство. Он и отвращает, говоря: не на осуждение вам глаголю. Не бойтесь; не кару с неба призываю на вас, (κατακρισις есть приговор суда, определяющий наказание), не выставляю вины, чтобы отвергнуть вас. Я люблю вас столько, что жить без вас не могу и, кроме добра, ничего вам не желаю. Но вместо того, чтобы сказать: я вас люблю крепкою любовию, он употребил перифраз любви: прежде бо рех, яко в сердцах наших есте, во еже умрети с вами и сожити. Слово в слово он не выражал так своей к ним любви, но выразил другими не менее сильными словами, когда говорил: сердце наше распространися… Не тесно вмещаетеся в нас (6, 11–12). Сказать кому, что с тобою мне и умереть, и жить, есть то же, что сказать: обнял я тебя широкою любовию и не расстанусь с тобою никогда. Святой Златоуст говорит: «Подлинно весьма велика такая любовь, что, будучи даже ими презираем, готов и умереть, и жить вместе с ними. Апостол не просто говорит: вы есте в сердцах наших; но так, что, по сказанному, мы готовы с вами жить и умереть. Ибо можно любить и убегать опасностей (которые грозят из-за любимого), но мы не так любим. Если б, говорит, постигло вас какое бедствие, то я готов все терпеть за вас. Для меня ни смерть, ни жизнь, сами по себе, не важны, но быть там, где вы, для меня предпочтительнее; с вами и смерть лучше жизни, и жизнь лучше смерти. Многие соболезнуют о страждущих друзьях своих; когда же друзья благоденствуют, не радуются с ними, но еще завидуют. Мы же не таковы, говорит Апостол. Если вы подвергнетесь бедствию, мы не устрашимся разделить с вами ваше несчастие. Если же будете благоденствовать, не станем завидовать».

Стих 4. Много ми дерзновение к вам, многа ми похвала о вас, исполнихся утехи, преизбыточествую радостию о всякой печали нашей.

Эти слова выражают, что вырвалось из души Апостола после того, как Тит рассказал ему, как был принят в Коринфе и какое действие произвело послание Апостола на тамошних верующих. Ибо они раскаялись в неисправностях, восскорбели об них и положили непременно все исправить по указаниям святого Павла, и к нему самому засвидетельствовали любовь свою и глубокое уважение. Приводя все сие на мысль, Апостол говорит: много ми дерзновение к вам. Вы делом показали, что я смело могу обращаться к вам со всяким словом, в уверенности, что вы во всем послушаете меня. С предыдущим же эта речь вяжется таким образом: там он выразил, что любит их крепкою любовию, а здесь будто объясняет: да и как мне не любить вас?

Много ми дерзновение к вам. Теперь вижу, что во всем могу положиться на вас. Вы показали, что относитесь ко мне, как ученики к учителю, как дети к отцу. Это меня воодушевляет на труд среди вас и для вас: знаю, что это не будет бесполезно.

Многа ми похвала о вас. Вы доставили мне много поводов к тому, чтобы вас хвалить и хвалиться вами. Я и всегда хвалюсь вами пред другими, но теперь вы и охоты подбавили мне к тому, и много обнаружили в себе похвального пред прежними похвальными качествами. Исполнихся утехи. Скорбел, но как только пришел Тит и рассказал про вас, скорбь отошла и я исполнен утехи. «Какой утехи? — Какую получил от вас; вы, исправившись, утешили меня делами своими» (святой Златоуст). Преизбыточествую радостию. «Опять обнаруживает горячность любви своей к ним. Так была она ненасытима! Ибо и малая взаимная любовь от тех, кого любим, доставляет великую радость, по причине нашей сильной к ним любви. Говоря об утешении, он сказал: исполнихомся, то есть получил, что надлежало; а говоря о радости, сказал: преизбыточествую, то есть я много боялся за вас, но вы довольно удовлетворили и утешили меня, и не только отняли у меня предлог к скорби, но еще доставили мне обильную радость. Изъявляя же, сколь велика сия радость, не только выражает сие словами: преизбыточествую радостию, — но и тем, что присовокупляет: при всей печали нашей (επι παση). Таково доставленное нам удовольствие, что оно не затмилось и великою печалию, а напротив, избытком величия своего преодолело все постигшие нас скорби и не дозволяет нам чувствовать их» (святой Златоуст).

Стих 5. Ибо пришедшим нам в Македонию, ни единаго име покоя плоть наша, но во всем скорбяще: внеуду брани, внутрьуду боязни.

«Упомянув выше о печали, сказывает, какая была печаль, и представляет ее в бóльшем виде, желая показать, сколь велики доставленные ими утешение и радость, которые рассеяли и такую скорбь» (святой Златоуст). Ибо пришедшим; с греческого — ибо и пришедшим. Чрез ибо речь связывается с непосредственно предыдущим, а чрез и — с тем, что говорилось в 2, 12–13.— Там говорилось: в Троаде не имел я покоя духу моему. Здесь говорится: но и когда пришел я в Македонию, ни единаго име покоя плоть наша. Там дух, здесь плоть, нельзя думать, чтоб употреблены были с особенным каким значением, а как описательное прибавление к лицу говорящего. И там, и здесь я не имел покоя. — Но во всем скорбяще — надо дополнить быхом. Скорби окружали нас со всех сторон, или во всех отношениях. С каких именно сторон и в каких отношениях, указывают слова: внеуду и внутрьуду. А они что значат? — Святой Златоуст говорит: «Внеуду брани, то есть от неверных; внутрьуду боязни, то есть за немощных в вере, чтобы не увлеклись в заблуждения, что случалось не у одних коринфян, но и у других». Экумений и Феофилакт — внеуду брани, также понимают, от неверных, которых, по Экумению, Апостол обычно называет внешними. И внутрьуду страхи — тоже относят к верующим, внутри ограды Церкви состоящим, но не в одном смысле: Экумений — «страхи из-за верных, как бы не сокрушили их искушения», а Феофилакт, — из-за слабых верных, «как бы не сбили их с пути лжебратия». Феодорит же пишет: «Не только стесняла нас борьба с противниками (внеуду брани), но истощала также и забота о немощных, потому что боялся я их перемены на худшее».

Стих 6. Но утешаяй смиренныя, утеши нас Бог пришествием Титовым.

Скорбь и беспокойство, как говорил выше, 2, 12–13, начались оттого, что так не скоро возвращался Тит. И начало утешению полагает в прибытии Тита. Прежде чем он поведал что-либо, я уже был утешен одним прибытием его. От долгого ждания Павел будто отчаялся уже и видеть его когда-нибудь, потому прибытие его считает как бы посланием с неба. В Боге живущему свойственно всякое, и большое, и малое, событие относить к Богу, как оно и действительно от Него зависит. Почему Апостол исповедует и в этом прибытии Тита великую милость Божию и, воззревая на него от лица промысла Божия, говорит: Бог, утешающий смиренных, тех, то есть, которые смиренны и сокрушены горем и скорбями, утешил нас прибытием Тита. — Но, конечно, не одно это прибытие так обрадовало Апостола, что он сразу забыл всю тяготу, лежавшую на душе его, — но паче то, что принес Тит. Почему продолжает:

Стих 7. Не токмо же пришествием его, но и утешением, имже утешися о вас, поведая нам ваше желание, ваше рыдание, вашу ревность по мне, яко ми паче возрадоватися.

«Возвратившись, привел он нас в восхищение от удовольствия, когда рассказал о вас столь много приятного» (святой Златоуст). По всему ожидается, что святой Павел скажет: утешением, которым утешил он нас; а он говорит: утешением, которым сам Тит утешился о вас. Надобно предположить, что святой Тит, отправляясь в Коринф, не надеялся встретить там то, что встретил. Апостол послал его туда в беспокойстве, и Титу очень желалось, чтоб коринфяне оказались такими в отношении к Апостолу, каким быть им желал сам Апостол. Поелику Тит сильно этого желал, то и боялся, как бы не вышло там чего противного его ожиданию и желанию. Потому, когда увидел, что прием послания и самого его превзошел самое его ожидание, крайне был тем обрадован и восхищен; утешался и тем, что коринфяне оказались такими, и тем, что это очень обрадует и утешит Апостола. О себе он забыл, то есть как хорошо был принят: его радовали исправность коринфян и утешение от того Апостола. — Эта радость не могла не выразиться и во взоре, и в первых речах. Апостол и хочет сказать: и прибытие его радовало, но я по глазам уже видел, что он был утешен тем, что у вас встретил и принес мне радостные вести. Это второй момент обрадования. А когда он, говорит, поведал мне, что у вас встретил, то я еще более возрадовался. — Что же поведал? — ваше желание, — επιποθησιν, теплое расположение к Апостолу, ваше рыдание, — οδυρμον, болезненное сокрушение и скорбь о том, что так обеспокоили его своими неисправностями, — вашу ревность по мне, решение ревностно исправить все неисправное, все сделать по указаниям его, кровосмесника изгнать и хулителей святого Павла заставить молчать.

Святой Златоуст говорит: «Утешися о вас Тит. Чем же утешился? — Вашею добродетелию, вашим исправлением. Посему и присовокупляет: поведая ваше желание, ваше рыдание, вашу ревность по мне. Вот что утешало и радовало Тита! Видишь — и его представляет весьма расположенным к коринфянам, так как он добрую их славу почитает для себя утешением и, пришедши, хвалится ею пред Павлом, как собственным благом. И смотри, с каким жаром выражает сие Апостол: ваше желание, ваше рыдание, вашу ревность. Ибо им и должно было плакать и скорбеть о том, что блаженный Павел так прогневался на них и так долго не был у них. Почему и сказал не просто: слезы, но рыдание; и не просто — желание, но сильное желание, — επιποθησιν; и не раздражение (в смысле: раздражашеся дух мой), но ревность, — ζηλον,— и ревность за Апостола как против блудника, так и против осуждавших Павла. Получив мое послание, говорит Павел, вы воспламенились и воспылали ревностию. Он избыточествует радостию, исполнился утехи, потому что сильно тронул их. А мне кажется, что сие сказано не только для утешения за прежнее, но и для большего возбуждения исполнивших требуемое. Ибо думаю, что некоторые подлежали прежним обличениям и не заслуживали такой похвалы; но он не отделяет их, напротив, всех вместе хвалит и укоряет, предоставляя совести слушателей избрать каждому свое. А таким образом и укоризны делались сносными, и похвалы возбуждали к большей ревности».

Стих 8. Яко аще и оскорбих вас посланием, не раскаюся, аще и раскаялбыхся; вижду бо, яко послание оно, аще и к часу, оскорби вас.

Яко, — οτι,— ибо. Выше сказал, что когда рассказал ему святой Тит все, что было в Коринфе, то он очень обрадовался тому. Но мог кто подумать, как же это? У тех горький плач, οδυρμος — а он радуется? Апостол объясняет теперь, как это у него выходит, что они плачут, а он радуется. Радуюсь, говорит, не тому, что вы опечалены, а тому, что из этого вышло, — вашему раскаянию и исправлению. Но объяснение это излагает несколько пространнее, начиная с того, что у него было на душе, пока не получил он вести о действии послания. Святой Златоуст говорит: «Поелику коринфяне загладили свой грех и потому без опасения можно было говорить с ними ласковее, то Апостол извиняется пред ними в строгости прежнего послания своего, но показывает и пользу его. То же делал и выше, говоря: от печали бо многия и туги сердца написах вам, не яко да оскорбитеся, но любовь да познаете, юже имам изобильно к вам (2 Кор. 2, 4). То же делает и здесь, но только выражается о сем пространнее».

Ибо, говорит, хотя я оскорбил, — ελυπησα, опечалил, вас посланием, — εν τγ επιςολη, в послании, словами послания, тем что говорено было в первом послании; но не раскаюся, — ου μεταμελομαι,— не раскаиваюсь, аще и раскаялбыхся, хотя и раскаялся было. Теперь, говорит, не раскаиваюсь, что печаль внес в душу вашу, а раскаялся было, или начал было раскаиваться. Когда это? — Пока не пришел святой Тит. Написав укорно и грозно, не мог не полагать святой Павел, что слово его нанесет печаль коринфянам. Написал он так потому, что так необходимо было. Но потом, когда увидел, что Тит замешкался, верно предположил, что послание дало делу неблагоприятный оборот, и потому начал тужить и раскаиваться, что так строго написал. Об этом и говорит теперь: хоть и раскаялся было, или начал было раскаиваться, но теперь не раскаиваюсь, смотря на благой плод опечаления вас.

Святой Златоуст, впрочем, этому слову: аще и раскаялбыхся дает такой смысл: хотя и следовало бы мне раскаяться, что написал слишком строго, сверх меры строго, но не раскаиваюсь по причине пользы от того. Вот его слова: «хотя бы написанное мною было таково, что превышало меру должного обличения и требовало от меня раскаяния, но великая польза, происшедшая от того, не дозволяет мне раскаиваться. Сказал же сие не потому, что в самом деле выше меры обличил их, но чтобы увеличить похвалу их», — показывая: вы так смиренны и послушны, что как строго ни напиши, принимаете то с сокрушением и готовностию во всем исправиться; так что мне остается только хвалиться вами. Такое понимание и не ближе ли к ходу речи?

Вижду бо, яко послание оно, аще и к часу, оскорби вас. Следовало бы мне раскаиваться, говорит. Почему же? — Ибо вижу, что послание то опечалило вас, хоть и ненадолго. Видя это, следовало бы раскаяться, но не раскаиваюсь: «ибо печаль была краткая, а польза вышла всегдашняя» (святой Златоуст). Почему продолжает:

Стих 9. Ныне радуюся, не яко скорбни бысте, но яко оскорбистеся в покаяние: оскорбесте бо по Бозе, да ни в чемже отщетитеся от нас.

Не только, говорит, не раскаиваюсь, а напротив, радуюсь; радуюсь не тому, что вы опечалены, а тому, в каком духе и с каким плодом опечалены. «Я радуюсь, видя не собственно печаль, но плод печали, потому что печаль эта произрастила похвальное покаяние» (Феодорит). «Когда отец видит, что сыну делают надрез, радуется не тому, что сын терпит боль, но тому, что он исцеляется. Тому же радуется и святой Павел. Заметь же, что он весь успех дела относит к ним: печаль приписывает посланию своему, а пользу от оного ставит им в заслугу. Ибо не сказал: радуюсь тому, что послание исправило вас, хотя и так было на деле, но яко оскорбистеся в покаяние» (святой Златоуст). Опечалились, говорит, но не в досаду от того пришли и негодование на опечалившего, а себя обвинили, сознаваясь, что стоили укоров, раскаялись в своей вине и положили исправиться. Такого рода печалование есть печалование по Боге. Почему говорит: оскорбесте бо по Бозе, — κατα Θεον,— в порядке божеских требований, или богоугодной жизни, в порядке богоугождения и спасения или по страху Божию, к Богу взирая, а не по видимости рассуждая о текущем. По поводу обличения нашего вспомнили о Боге и о суде его, и поспешили исправить неисправное. Ибо Бог всегда одного требует, чтобы все были исправны, а которые неисправны, чтоб раскаивались. Вспомнивший о Боге, если исправен, Бога благодарит, а если неисправен — раскаивается и спешит исправиться. Кто так действует, по Богу действует, по тому, как хочет Бог, как требует мысль о Нем благоговейная.

Да ни в чемже отщетитеся от нас. Благодарение Богу, говорит, что Он так устроил, что и нам внушил мысль обличить вас построже, и в вас возбудил расположение к раскаянию. Так устроил Он, чтобы вам не потерпеть какого ущерба в духовном преспеянии вашем, или вреда какого-либо в деле спасения по нашей вине. Не обличи мы вас, вы остались бы в своей неисправности и, следовательно, терпели бы вред. Но если б и после того, как обличили, Господь не поворотил ваших чувств на добро, — и то было бы худо. Теперь же вижу, что все устроилось к лучшему, и не могу не радоваться. «Замечай, — говорит святой Златоуст, неизреченное его благоразумие! Если бы мы не сделали сего, говорит он, нанесли бы вам вред; и исправление приписывает им, а себе вред, который произошел бы от его молчания. Если бы мы не обличили вас, когда можно было исправить вас обличением, то мы нанесли бы вам вред, и ущерб был бы не для вас только, но и для нас. Ибо как тот, кто не дает купцу средств к плаванию, делает вред ему, так и мы сделали бы вам вред. Если бы не дали вам повода к покаянию. Видишь ли, что не обличать грешников вредно и учителю, и ученику?»

Стих 10. Печаль бо, яже по Бозе, покаяние нераскаянно во спасение соделовает; а сего мира печаль, смерть соделовает.

«Посему, говорит, хотя и раскаивался, прежде нежели увидел плод и пользу послания, но теперь не раскаиваюсь, или плодом была печаль по Бозе» (святой Златоуст). Печаль же по Бозе вот что производит: спасение. Печаль по Бозе есть скорбь и болезненное сокрушение сердца, когда при помышлении о Боге и своих к Нему отношениях сознают себя виновными пред Ним безответно. Такое сознание поражает страхом суда и осуждения; страх же сей заставляет искать верного исхода из горького своего положения. Как такого исхода другого нет, кроме сердечного раскаяния с твердою решимостию жить прочее по ведомой воле Божией неуклонно, то к Нему и прибегает печалящийся по Бозе; а это то же значит, что вступить верною ногою на путь спасения. Вот почему и сказал Апостол: печаль по Бозе покаяние нераскаянно во спасение соделовает.

Покаяние нераскаянное означает покаяние с твердою решимостию не возвращаться вспять; или покаяние, в совершении которого никто не раскаивается, несмотря на немалые жертвы, которых оно требует, потому что тотчас опытом узнает, коль великое благо приносит оно с собою.

Этой спасительной печали противополагает святой Павел печаль мирскую убийственную, говоря: а сего мира печаль смерть соделовает. Печаль мира есть печаль из-за потерь славы, чести, имущества, утех, расстройства житейских или гражданских дел, вообще из-за чего-либо земного, этою жизнию ограничивающегося, спасения же и вечности не касающегося. Все эти печали убивают горем и поражают безотрадностию. Когда блага земные отнимаются, то лишаемый их так себя имеет, что у него будто душу вынимают. По Бозе же печалящийся, хотя тоже глубокою скорбию поражается, но скорбь сия всегда растворяется благонадежием помилования: ибо всему свету известна Божия готовность принимать кающегося. Оттого печаль по Бозе не убивает, а оживляет, не смерть причиняет, а из смерти извлекает и в живот переводит.

Святой Златоуст пространно рассуждает о сих двух печалях. «Что значит печаль мира сего? — То, когда печалишься об имуществе, о славе, об умершем; все это печаль мира, а потому и причиняет смерть. Кто печалится о славе, тот завидует и часто доходит до неизбежной гибели. Такою печалию печалились Каин и Исав. Итак, под печалию мира он разумеет ту, которая вредит самим скорбящим. Ибо одна печаль о грехах полезна, и сие ясно видно из следующего. Скорбящий о потере богатства не вознаграждает тем убытка; скорбящий об умершем не воскрешает его; скорбящий по причине болезни не только не избавляется от болезни, но еще усиливает ее. Только скорбящий о грехах приобретает пользу от скорби: ибо истощает и истребляет грехи. Печаль есть врачевство, приготовленное на сей один случай; здесь только имеет она силу и оказывает пользу, в других же случаях вредит. Правда, что тяжелее печали? Но когда она бывает печалию по Бозе, тогда гораздо лучше мирской радости, ибо радость сия обращается в ничто, а та печаль покаяние нераскаянно во спасение соделовает. В ней и то достойно удивления, что никто из скорбящих ею никогда не раскаивается, тогда как раскаяние наиболее свойственно мирской печали. Ибо что любезнее родного сына? И что горестнее смерти его? Однако отцы, которые во время сильной своей горести не принимали никакого утешения и сами себя терзали, после раскаиваются в том, что без меры скорбели; и не только не получили от того никакой пользы, но еще более себя расстроили. Не такова печаль по Бозе! Она имеет двоякое преимущество: не заставляет раскаиваться в том, о чем скорбишь; самую же печаль обращает во спасение. Обоих сих преимуществ лишена печаль мирская. В ней скорбят ко вреду и после сильной скорби негодуют на себя; а сие и служит сильнейшим доказательством того, что они, скорбя, вредят себе. Совсем противоположны следствия печали по Бозе. Никто не станет себя обвинять за то, что скорбел, плакал и сокрушался о грехе».

Стих 11. Се бо сие самое, еже по Бозе оскорбитися вам, колико содела в вас тщание; но ответ, но негодование, но страх, но вожделение, но ревность, но отмщение; во всем представисте себе чисты быти в вещи.

Святой Златоуст говорит: «Блаженный Павел, говоря о благих плодах печали по Бозе, не имел нужды приводить посторонние примеры в подтверждение сказанного, а указывает на самих коринфян и из того, что они сделали, заимствует доказательство, чтобы, похваля их, вместе и наставить, и более привлечь к себе. Се бо, говорит, сие самое, еже по Бозе оскорбитися вам, колико содела в вас тщание? То есть ваша по Бозе печаль (то, что вы, пришедши в страх Божий, сокрушились и раскаялись), смотрите, как сделала вас заботливыми о себе (о том, чтоб явиться исправными во всем пред Богом, своею совестию и пред святым Апостолом). И вот признаки такой заботы! Но ответ (Но, αλλα, во всех этих положениях стоит вместо и, — Экумений), απολογιαν, извинение предо мною (выраженное, может быть, пред Титом и им переданное Апостолу); но негодование на согрешившего; но страх («В страх Божий пришли вы». Феодорит), ибо такое усердие и весьма скорое исправление показали, что они очень устрашились (может быть, и святого Павла. Экумений, Феофилакт). И дабы не подумали, что он хвалит самого себя, смотри, как тотчас смягчает речь, сказав: но вожделение, то есть ко мне [ «и нас возлюбили горячее прежнего», — Феодорит. — «Ибо, говорит, любя меня и не хотя огорчить меня, вы поспешили исправиться» — Экумений; «чтоб не показалось, что, указав на страх, он придает себе некоторое над ними господство, спешит отвратить эту мысль указанием на вожделение, επιποθησιν, теплое к себе расположение, которое есть признак любви, а не подначальственного подчинения» — Феофилакт]; но ревность, то есть к Богу («исполнившись справедливой ревности, оплакали вы нарушенные законы» — Феодорит, «или о Боге, или о мне пред поносившими меня лжеапостолами» — Экумений); но отмщение, ибо они наказали нарушивших закон Божий («на согрешивших вооружились негодованием» — Феодорит). Во всем представисте себе чисты быти в вещи, то есть не только тем, что сами не сделали такого же преступления, но и тем, что сделавшему не потворствовали. В первом послании он сказал: и вы разгордесте (1 Кор. 5, 2); посему здесь говорит: вы очистили себя и от сего подозрения, когда не только не похвалили согрешившего, но наказали его и вознегодовали на него».

Стих 12. Аще бо и писах вам, не обидевшаго ради, ниже обидимаго ради, но за еже явитися в вас тщанию нашему, еже о вас пред Богом.

Кто обидевший и кто обидимый? — Феодорит говорит: «Обидевшим Апостол называет виновного в блуде, а обидимым — отца его, потому что и по смерти оскорблен он был поруганием его ложа». Экумений и Феофилакт думают, что это соблудившие, потому что они и обидели себя взаимно, и обижены. Святой Златоуст не касается сего вопроса. Но кто бы они ни были, сила речи не в определенности понятия о них, а в указании намерения, с каким написаны такие строгие решения в первом послании. Не для них, говорит, это писано. Не то хочет сказать, что, пиша, совсем не имел их в виду; но что не для них преимущественно писал, а, главным образом, для вас, чтоб один по другому и вы все не заразились тем же злом. Теперь те исправляются, и вы исполнились ревности и негодования ко греху такому. Но хотя бы те и не исправились, а только в вас обнаружилось такое негодование, цель послания была бы достигнута. Его диктовала моя забота о всем теле Церкви. Я показал тем мое тщание о всех вас, какое имею пред Богом. Оно таково и пред Богом, каким явлено пред вами. Апостол будто слышал со стороны их возражение: когда мы чисты, то зачем нас обличал? — Теперь так, а тогда я этого мог и не предполагать; и опасение за вас, вызываемое любовию к вам, заставило меня быть строгим. Святой Златоуст говорит: «Дает чувствовать, что он страшился за всю Церковь; ибо боялся, чтобы зло не распространилось и, идя далее, не обняло всей Церкви. Посему и говорил: мал квас все смешение квасит (1 Кор. 5, 6). Но это сказал тогда; теперь же, когда они исправились, то же самое выражает не так, но иначе, и хотя ту же имеет мысль, но предлагает ее с большею приятностию, говоря: за еже явитися в вас тщанию моему о вас, то есть чтоб видели вы, как люблю вас. Поелику я вас очень люблю, то и опасался, чтобы вы от сего соблазнительного примера не потерпели вреда и сами за себя не были принуждены скорбеть».

Стих 13. Сего ради утешихомся о утешении вашем; лишше же паче возрадовахомся о радости Титове, яко покоися дух его от всех вас.

Сего ради утешихомся о утешении вашем. О утешении — επι, по случаю, или по причине, утешения вашего, не утешения, которое вы получили, а утешения, которое вы нам доставили вашим исправлением всего и всем, что оказалось у вас вследствие моего послания. Святой Златоуст говорит: «Утешихомся; потому что и попечение свое о вас показали мы, и все исполнилось по нашему желанию. Подобно как и в другом месте говорил: мы ныне живи есмы, аще вы стоите о Господе (1 Сол. 3, 8). Ибо преспеяние учеников для благоразумного учителя есть жизнь, и утешение, и отрада. И ничто столько не выказывает с хорошей стороны начальника, как любовь его к подчиненным».

Лишше же паче возрадовахомся о радости Титове. «Смотри, как Апостол опять восхваляет коринфян и выражает свою любовь к ним! Ибо, сказав выше о своей радости, что первое его послание имело такой успех и принесло такую пользу, и выразив свою к ним любовь, теперь представляет другую черту их благорасположения, которая также приносит им великую похвалу и показывает искренность их любви: лишше же паче возрадовахомся о радости Титове. Тит вами утешен; но я радовался не столько за Тита, сколько за вас» (святой Златоуст). Тит покоен был у вас не телесно, не тем, что было что поесть или иметь покойное ложе, но духом. Дух его покоился, и не от того или другого, но от всех вас. То, что равноапостольный дух Титов находил покой среди коринфян, есть свидетельство о высоком их совершенстве в духе. Ибо духовный, каким был Тит, не может найти покоя среди тех, у коих нет движений и проявления духовной жизни, и успокоением его в отношении к телу нельзя удовлетворить его духа так, чтоб он чувствовал себя покойным.

Стих 14. Яко аще что ему о вас похвалихся, не посрамихся; но яко вся воистинну глаголахом вам, тако и похваление наше, еже к Титу, истинно бысть.

Аще что ему о вас похвалихся. «Велика похвала, когда учитель хвалится (учениками) и радуется, что его похвала оказывается истинною, ибо говорит: не посрамихся. Потому я возрадовался, что вы показали себя лучшими и на самом деле оправдали мои слова. От сего мне сугубое утешение: и вы показали себя более совершенными, и я не явился лжецом против истины; но яко вся воистинну глаголах вам, тако и похваление наше, еже к Титу, истинно бысть. Здесь подразумевает он и другое нечто, именно: как у вас говорил одну истину, а, вероятно, он много хвалил им Тита; так равно и сказанное мною о вас Титу оказалось истинным» (святой Златоуст).

Чтобы в словах: яко вся воистинну глаголахом вам, Апостол разумел свои похвалы Титу пред коринфянами, святой Златоуст почитает только вероятным. Так и все наши. Прямая же мысль здесь та, что из уст Апостола никогда не исходила ложь, чего бы речь его ни касалась, особенно же, что истинна проповедь его. Феодорит пишет: «Не терпели мы когда-либо говорить ложь, но и учение преподали вам истинное, и похвалы вам украсили истиною». Так и Экумений с Феофилактом: «Как истинно то, что я вам проповедовал, так истинным оказалось и о вас мое слово Титу».

Стих 15. И утроба его излиха к вам есть, воспоминающаго всех вас послушание, яко со страхом и трепетом приясте его.

И утроба его излиха к вам есть. «Сие относится уже к похвале Тита, что он к ним расположен и привязан» (святой Златоуст). «Для того он таким представляет им Тита, чтоб и они взаимно возлюбили его, как связанного с ними сердечно и горячее к ним питающего расположение. Почему и сказал: утроба его есть к вам, чтоб показать глубину и горячность искренней его к ним любви» (Феофилакт). «Потом приводит, как и везде делает, причину такого расположения, чтоб не показаться ласкательствующим, а с другой стороны, чтоб и самих коринфян побудить к большему тем, что всю похвалу отдает им и показывает, что они сами подали Титу повод и причину к такой любви. Ибо сказав: утроба его излиха к вам есть, присовокупляет: воспоминающаго всех вас послушание. — Воспоминающаго. Сим Апостол выражает признательность Тита, который разлучился с ними, напечатлев всех в душе своей, и всегда воспоминает о них, непрестанно имеет в устах и сердце; а вместе еще более хвалит коринфян, что отпустили Тита, сделав ему такой усердный прием. Потом напоминает и об их послушании: поминающаго послушание ваше, возбуждая тем и ревность» (святой Златоуст). Послушание и слову Апостола в послании, которое (послушание) для Тита так приятно было встретить, и, может быть, слову самого Тита, каким сопровождал он чтение послания, прилагая к написанному свои советы и внушения. Так Феодорит: «И он весьма благорасположен к вам и хранит незабвенную о вас память, рассказывая, как вы покорились его советам». — Яко со страхом и трепетом приясте его. «То есть не только с любовию, но и с великою честию. Видишь ли, как он свидетельствует о сугубой их добродетели, то есть что они и возлюбили Тита, как отца, и убоялись, как начальника, что в них ни страх не помрачил любви, ни любовь не ослабила страха?» (святой Златоуст).

И послушание, и страх, и трепет оказаны в лице Тита самому Апостолу, а он по скромности, ему обычной, относит все то к Титу, то к доброте коринфян. На эту мысль наводят последние слова:

Стих 16. Радуюся убо, яко во всем дерзаю в вас.

«Видишь ли, что о них радуется более? Ибо говорит: вы ни в чем не посрамили своего учителя и показали себя достойными моего о вас свидетельства. Следовательно, он радовался не столько тому, что Тит получил такую честь, сколько тому, что они показали такое благорасположение к Титу. Но, чтобы не почли его радующимся более за Тита, смотри, как и здесь представляет причину радости. Как выше сказал: яко аще что ему о вас похвалихся, не посрамихся; так и теперь говорит: яко во всем дерзаю в вас. Нужно ли вас укорить, не страшусь, чтобы вы за это отложились; нужно ли похвалиться вами, не опасаюсь быть обличенным в напрасной похвале. Дерзаю в вас, буду ли хвалить вас как покорных, или как любвеобильных, или как ревностных. Я сказал: отсеките, и вы отсекли; сказал я Титу, что вы велики, достойны удивления и умеете почитать учителей, и вы доказали это на самом деле; он узнал сие не столько от меня, сколько от вас самих. Посему возвратился ко мне, исполнившись сильной к вам любви, так как вы показали на деле более, нежели сколько я говорил ему» (святой Златоуст).