б) Как был принят христианами там? (2, 3—5)

Сказавши, почему и зачем был в Иерусалиме и что там делал, теперь Павел говорит, как принят был тамошними христианами. Все братски приняли, говорит, нас, каковы мы были, сбросивших всякую связанность предписаниями иудейскими, как доказали они общением с Титом необрезанным (см.. 2, 3). Лжебратия,— ревнители закона, подходили, чтобы поколебать нас, но ничего не успели (см.- 2, 4), так что свобода Евангельская отстояна нами пред лицом всех (см.: 2, 5)

Глава 2, стих 3. Но ни Тит иже со мною, Еллин сый, нужден бысть обрезатися.

Тит, верующий из язычников, необрезанный, со мною всюду был среди христиан из иудеев и, несмотря на необрезание, всеми принят в общение. Тамошнее общество никакого затруднения не представило к общению с Титом, чем сильнее всяких слов доказало свое убеждение, что обрезание и необрезание не производят никакой разности между уверовавшими в Господа. Не нужден,— или совсем не был принуждаем, то есть и помина о том не было; или не был вынужден, хотя убеждали его и принуждали. Последнего можно было ожидать только от лжебратий, не понимавших условий спасения, о которых особая речь; они не одного обрезания требовали, но соблюдения всего закона и всех предписаний. Кто не принуждал, — Апостолы только или и общество христианское? Так как впереди говорит Апостол, что он излагал свое учение и пред всеми, и наедине Апостолам; то и здесь разумеется, что Тит никем не был принуждаем, ни Апостолами, ни верующими, здраво судившими об отношении закона Моисеева к христианству, хотя, конечно, Апостолы были руководящими. Наши древние толковники говорят, что Апостолы не заставляли Тита обрезаться, хотя иные того желали. Если иные желали, конечно лжебратия, то иные не желали. Дело происходило открыто. Лжебратия хотели бы обрезать, но Апостолы и истинные братия не соглашались на то и оставили Тита свободным. Видно здесь намерение Апостола Павла выделить из сонма здраво-верующих этих лжебратий, приверженцев закона, давая понять, что они были будто какие особняки, шедшие с упорством наперекор всем.

Блаженный Феодорит пишет: «вот самое сильное доказательство, что и по мнению Апостолов уверовавшим из язычников не должно хранить закон, ибо Титу, который был необрезан и призван из еллинов, не предписывали обрезываться, хотя и очень многие желали противного». Святой Дамаскин говорит, что необрезание Тита «было самым сильным доказательством того, что Апостолы не охуждали святого Павла за то, что он не обрезывает язычников». Амвросиаст прибавляет: «и подразумевается: зачем же вам (га-латам) обрезываться, когда Тит не был принужден обрезываться Апостолами первейшими, но принят был в общение необрезанный?» Другие наши толковники более останавливаются на том, как же сами Апостолы терпели обрезание в Иерусалиме? На это один у всех ответ: то было по некоей экономии, то есть допускаемо на время как мера благоразумия, а не как правило неизменное. Экумений говорит, что непринуждение Тита обрезаться служит «доказательством того, что и Петр со своими не законополагает обрезания, но, по снисхождению к веровавшим из иудеев, попускает его». Феофилакт: «что и Апостолы допускали обрезание не как закон неотложный, а по некоей экономии (то есть как временную меру благоразумного снисхождения к немощным)». Пространнее выясняет сие святой Златоуст: «что Тита необрезанного Апостолы не принуждали обрезываться, это весьма ясно доказывало, что они не осуждали учения Павлова или его дел; а еще более доказывало сие то, что и тогда, как противники, узнавши о сем, настаивали на обрезании, Апостолы не повелели сего сделать; на что самое он и указывает словами: и за пришедшую лжебратию. Кто сии лжебратия, это здесь требует объяснения. Ежели Апостолы допускали обрезание, для чего же ты называешь лжебратиями тех, которые с ведома Апостолов повелевали сие делать? Во-первых, не одно и то же требовать что-нибудь делать и допускать делаемое. Кто требует, тот настаивает, чтоб его требование, как необходимое и важное, было исполнено; но, кто не требует, а только не возбраняет желающему, тот допускает известное действие не как должное и необходимое, но по особенному какому-нибудь распоряжению. Так и здесь Апостолы, хотя допускали обрезание, но не как защитники закона, а по снисхождению к немощи иудеев. А если б они защищали закон, то не стали бы относительно иудеев действовать так, а относительно язычников иначе; ибо что нужно было делать по закону Христову одним, то же, конечно, нужно было делать и другим. Но если они постановили законом не принуждать к обрезанию язычников, то тем показали, что иудеям дозволяли оное только по снисхождению. Лжебратия же делали сие не с тем намерением, но чтобы отторгнуть верующих от благодати и снова подчинить под иго работы. И это есть первое различие, полагающее великое средостение между Апостолами и лжебратиями. Второе же есть то, что Апостолы делали сие во Иудее, где и закон был еще так силен; а лжебратия делали сие повсюду, ибо хотели поработить и всех галатов. Отсюда явно, что последние делали сие не для созидания, а для совершенного разорения».

Стихи 4 — 5. И за пришедшую лжебратию, иже привнидоша соглядати свободы нашея, юже имамы о Христе Иисусе, да нас поработят: имже ни к часу повинухомся в покорение; да истина благовествования пребудет в вас.

Все древние наши толковники не отделяют слово: и за пришедшую лжебратию — от предыдущего стиха и так сочетавают речь: Тит не был нужден обрезатися, даже и за пришедшую лжебратию. Так святой Златоуст, как видно из предыдущей выписки. Так блаженный Феодорит, несмотря даже на то, что по-гречески стоит не: и за пришедшую, — а: за пришедшую же лжебратию. «Союз же,—говорит он, — в составе речи излишен. Ибо смысл сих изречений таков и Тита, хотя он был еллин, не принуждали обрезаться ради прившедших лжебратий» Так святой Дамаскин: «Апостолы не принуждали обрезаться необрезанного Тита, хотя прившедшие лжебратия подсматривали за тем и принуждали обрезать». Фотий у Экумения: «даже видя присущими лжебратий». Сам Экумений: «ни даже ради прившедших лжебратий». И Феофилакт так же. И из латинских учителей блаженный Августин пишет: «за прившедшую лжебратию не был принужден обрезаться Тит; то есть невозможно было исторгнуть у него согласие на обрезание, хотя прившедшие соглядать свободу нашу очень желали, чтобы Тит обрезался, чтоб потом проповедать, что обрезание необходимо для спасения, по согласию и свидетельству самого даже апостола Павла». Таким образом вся древность за такого рода сочетание речи; и нам отделяться от них не следует. Наш славянский перевод не отступает от них.

Новые инославные толковники полагают, что тут начинается особая речь у святого Павла, к чему понуждает их частица же, о коей поминает блаженный Феодорит. Чтение этим точно выдерживается; но спутывается течение речи. Ибо: за прившедшую же лжебратию,— такую и такую,— имже ни к часу покорихомся... выходит нестройно. Чтобы дать речи строй, они делают разные предположения, иногда очень неудобные.

Кто такие были лжебратия? Они были братия, то есть уверовавшие в Господа и крестившиеся, но братия ложные, то есть державшиеся ложных начал, полагая, что при вере в Господа необходимо соблюдать и закон ветхий, чтобы спастися. При этом и вера о Лице Спасителя не могла быть в них истинна, а далее и весь нравственный строй. Следовательно, совне они были христиане, а внутри не имели христианского настроения. Держащихся закона было много между веровавшими иудеями, — в Иерусалиме, можно сказать, все. Но между ними одни держались его по привычке только, не считая уже исполнение его необходимым условием спасения, а другие держались его в этом именно смысле, думая, что без него спастись нельзя. И между этими одни, сложившись в таких убеждениях, жили себе спокойно, другие выступали как деятельные борцы за истину и ревновали всем передать свои убеждения. Те, которые в Антиохию приходили и подняли там спор, были из числа их. Из числа их были и эти, которые теперь прокрались к святому Павлу с его спутниками, чтобы подсмотреть, как они живут, по-иудейски ли.

За пришедшую лжебратию, παρεισακτους,— прившедшую, тайно введенную; иже привнидоша, παρεισηλθον, — будто прокрались.—Это, разумеется, не в общество христианское, а в дом, где был апостол Павел с своими. В Церковь Христову они вошли по вере в Господа, причем о том, как должно будет отнестись к закону, у них мысли не было; они уверены были, что закон останется в силе и что, принимая веру во Христа, они становятся настоящими иудеями, полными, по всем пророческим обетованиям. Увидев, после крещения Корнилия, что христиане пошли такою дорогою, на которой закон среди них не может удержаться в силе, какую они ему придавали, а между тем не желая возвратиться снова к иудейству, они задумали отстаивать закон при вере и начали действовать в этом духе. Несмотря на то, они долго были терпимы в Церкви: их не отлучали, в чаянии образумления и исправления.

Привнидоша соглядати. Уже привнидоша показывает нечто в них недоброе, будто тайком прокрались, под личиною братства. А: соглядати — еще более обличает недобрые в них намерения, будто подсмотреть, что там делается и говорится, чтобы потом воспользоваться тем против них. Амвросиаст пишет: «привзошли с лукавством, показывая себя братиями, когда были врагами... вошли с смирением, притворяясь друзьями». То же и Экумений: «смотри, как он выставляет их врагами, прившедшими, чтоб вред причинить вере,— во-первых, тем, что говорит: привнидоша, — тайком, злонамеренно прокрались; во-вторых, тем, что говорит: соглядати; ибо соглядающий соглядает с целию повредить и сделать зло». Святой Златоуст пространнее: «видишь ли, как он названием соглядатаев выразил неприязнь их? Ибо соглядатаи входят только для того, чтобы, высмотрев дела противников, приготовить себе удобнейшие средства к поражению и низложению их; так и лжебратия поступили тогда, желая поработить ветхозаветному оному рабству. Почему и отсюда видно, что намерение Апостолов и лжебратии было не одно, но весьма различное и противоположное. Ибо Апостолы снисходили для того, чтобы мало-помалу вывести из рабства; а те, напротив, устрояли сие, чтоб еще большему подвергнуть рабству Потому они тщательно подсматривали и наблюдали, кто был обрезан, на что указывая и Павел сказал: привнидоша соглядати свободы нашея,— означая коварство их не только именем соглядатаев, но и тем, что они приходили тайно и как тати».

Соглядати свободы нашея... о Христе Иисусе. Господь наш Иисус Христос крестною смертию Своею, заменившею все жертвы и чины ветхозаветные, умилостивительные, оправдательные и освятительные, и благодатию Святаго Духа, в таинствах обновляющею естество наше, освободил верующих в Него от ига предписаний закона Моисеева, сделал их ненужными уже. Приступающие к Господу с верою, чрез то самое, что приступали к Нему, получали все, что преобразовательно* только обетовал ветхий закон, и, следовательно, становились, по самому существу того состояния духовного, в какое поставляла их вера, свободными от него. Апостол указывает сим выражением и на свободу, которую все верующие должны иметь, и на свободу, которую он с своими действительно имеет, сбросив все узы закона. В Иерусалиме и те, кои здраво понимали силу веры в Господа, держались законных уставов по привычке. Святой Павел, как только уверовал, оставил закон, коему так был предан. В этой же свободе он воспитывал и всех верующих по благовестию его, не язычников только, но и иудеев. Иерусалимляне нигде более не могли видеть этой свободы, как у Павла и бывших при нем. Они явились в Иерусалиме как представители порядков обновленной во Христе Иисусе жизни, чистых от всякой примеси иудейства и тем паче язычества. Почему могли составлять предмет любопытства для всех. Всякому любопытно было посмотреть, как это живут и спасаются, не держась порядков, бывших тогда в употреблении и считавшихся неотложною принадлежностию благочестивого иудея.

Но лжебратий привлекло туда не одно любопытство. У них была затаенная мысль, на которую указывает святой Павел словами: да нас поработят. Прокрались они к святому Павлу тайком, и прокрались с тем, чтобы подсмотреть свободу его и тех, кои были при нем; но у них было при этом и то в уме, чтобы не ограничиться одним наблюдением. Ревность по закону влекла их туда, чтобы, заметив неподчиненность закону, употребить усилия, возвратить этих, высвободившихся от него, опять под иго его. Слова святого Павла наводят на мысль, что они и делали такого рода покушения. Но как могли они это делать? Власти, конечно, никакой в их руках на это не было. Можно бы это предположить, если бы они действовали от лица Апостолов; но по ходу всего дела видно, что они уже отделились от Апостолов и действовали независимо от них. Присутствием одним? Может быть, они были лица, важные среди иудеев, и число их было не мало. Тем и другим они могли влиятельно тяготеть над апостолом Павлом и теми, кои были при нем, и колебать их твердость то уважением, то опасением разлада, то страхом каким-нибудь. Но прямее они заводили речь и старались убедить. Ревность их не могла позволить им молчать. Видно, что с их стороны был натиск немалый. Но ничего не успели. Не без усилий, однако ж, это обошлось Апостолу; почему и памятно было, как заключить можно из следующих слов.

Имже ни к часу повинухомся в покорение. Как у нас говорят: ни на минуту или ни на волос не уступили. Следовательно, была борьба: одни нападали, другие защищались. — По-гречески: ειξαμεν τη υποταγη — не уступили покорностию. Мысль: или не уступили с покорностию, покорно, не попереча, или не уступили покорностию закону, и вообще, и в частностях, не согласились возвратиться ни к каким делам закона, ни большим, как обрезание, ни меньшим, как, например, уставы о пище, омовениях и прочее. В славянском переводе выдерживается последняя мысль; русский перевод, чтоб яснее выразить ту же мысль, употребил перифраз: не уступили и не покорились. У тех была мысль не поспорить только, но делом подчинить закону. «Замечай высоту и выразительность сих слов, — говорит святой Златоуст. — Не сказал: слову (не повинухомся), но: покорению (то есть их усилию покорить). Ибо те сие делали не для того, чтобы научить чему-либо полезному, но чтобы подчинить и поработить».— Святой Дамаскин: «ни на минуту не поддались им, то есть прившедшим, чтобы не оказаться одно говорящими, а другое делающими».

Да истина благовествования пребудет в вас,— то есть да истина спасения в Едином Господе Иисусе Христе, или христианство вообще, в целом своем устройстве, пребудет чистым, беспримесным у вас, уверовавших из язычников: ибо среди иудеев явиться ему таковым мешают пока многие соприкосновенности, с которыми благоразумие заставляло соображаться высших направителей дела Христова. Уступи тут святой Павел и согласись принять хоть что-нибудь из иудейства, примесь эта пошла бы и во всей Церкви из язычников и истина благовествования и вообще не пребыла бы на земле такою, какою ей следовало быть. В вас — речь обращается к галатам, поколику они суть верующие из язычников. В этом случае он смотрит на них как на представителей языко-христиан и в лице их говорит о всех таковых. Святой Златоуст говорит: «чтобы то, чему учили мы словами, сие подтвердить и делами, то есть что древняя мимоидоша, и быша вся нова; и: аще кто во Христе, нова тварь (ср.: 2 Кор. 5, 17); и что обрезающимся Христос ничтоже пользует (ср.: 5, 2),— сию истину утверждая, мы ни на час не уступили им». Феофилакт прилагает: «да пребудет твердым и непреложно истинным то, что мы проповедывали вам. Противостоя им, мы показали, что и вам истинно возвещали мы об упразднении закона. Не отступайте же от этой истины».

Блаженный Иероним направляет свое толкование к целям Послания и извлекает из слов Апостола сильный урок галатам: «среди такого множества иудеев, врагов своих, которые из ревности по закону хотели бы исчерпать всю кровь его, ни он сам, ни Тит не уступили по какому-либо страху или нужде; хотя можно бы было извинить их, если б они не выдержали ненависти стольких и толиких — и уступили... Он как бы говорит: и угрозами стращая, и своею многочисленностию подавляя нас, они хотели от свободы Христовой опять ввергнуть нас под иго закона; но мы ни на минуту не уступили им, хотя нас в этом случае могла извинить необходимость сохранить мир Церкви. И это сделали мы для того, чтобы не подать вам никакого повода к отступлению от благодати. Итак, если мы, находясь в Иерусалиме, окруженные таким множеством иудеев и лжебратий, при уступчивости старших Апостолов, никакою силою не могли быть принуждены исполнить чин обрезания, которое признали потерявшим уже силу; как вы, из язычников, вы, живущие в Галатии (то есть вдали от иудеев), вы, которым не могло быть делаемо никакое влиятельное понуждение, как вы, отступая от благодати, задумали подчиниться обветшавшему закону?»