Глава 2, стих 1. Сами 6о весте, братие, вход наш, иже к вам, яко не вотще бысть.

Сами бо весте. Предыдущая речь подала повод, или послужила переходом, к последующей. Святой Павел и соединяет сию с тою, пересказывая то же, что рассказывали сторонние и что знали сами солуняне, только с своею особою целию. — Вход наш. Это — не прибытие только в Солунь и первое появление между солунянами, но все вообще пребывание там святого Павла, от прихода до удаления, вступление в духовное общение с солунянами, как он им проповедовал, как они уверовали, как образовалась и устроена Церковь из них.

Яко не вотще бысть. Это против первого нарекания. Не вотще — ου κενη. Κενος — пустой. Верно говорили: попусту ходят эти люди, праздные странники, мечтатели, обманывающие или обманутые. Апостол и говорит: мы не такие. Кто таков, тот не станет страдать; а мы в Филиппах пострадали и, к вам пришедши, должны были тотчас вступить в борьбу и подвиг. Можете судить по этому одному, что вход наш к вам — дело наше, в вас совершенное, — не есть дело праздности, пустое, бесцельное, обманчивое. Подобное сему значение имеет сие слово в 1 Кор. 15, 14, где святой Павел говорит, что если Христос не воскрес, то тще проповедание наше, тща же и вера ваша. Такая мысль вполне соответствует тому, что говорится во 2-м стихе и далее в 3-м; не от прелести. Святой Златоуст толкует: ουκ ανθρωπινη, ουδε η τυχουσα не человеческий (вход), по обычным житейским целям бывающий, и не случайный, не кое-какой, не бесцельный, не ничтожный. Экумений Златоустову мысль разъясняет, говоря: не вотще, то есть наши проповеднические беседы были не ложные басни или сонные мечтания, пусторечия или праздноречия — ου μυθοι ψευδεις και ληροι. Откуда это видно? — Видно из того, что, только избежавши опасностей, мы опять дерзнули подвергнуть себя новым опасностям, на что, конечно, не решились бы, если б не были уверены, что проповедь наша Божественна. Ибо, по Феодориту, «пускающиеся в обман только до опасностей носят личину, а как скоро увидят их, тотчас обнаруживают себя, — и ложь обличается».

Если поставить это слово не вотще в соответствие с тем, что сказано в 1, 5: не в слове точию, но в силе, — то оно будет означать: вход наш к вам не был обыкновенный, не одним словом действовали мы среди вас, но слово наше, по особенной к вам милости Божией, было сопровождаемо знамениями и чудесами. Такая мысль будет стоять в соответствии и с предыдущим, показывая в знамениях Божиих, сопровождавших проповедь Апостола, причину, почему повсюду говорили о солунянах. На нее наводит и святой Златоуст, когда, приступая к толкованию второй главы, говорит вообще о содержании ее: «Здесь (Апостол) хочет выразить то, что и выше говорил, именно — показывает свойства (христианской) проповеди как со стороны чудес и решимости проповедников, так и со стороны ревности и усердия принявших проповедь».

Применительно к тому, что ниже говорит святой Павел, 3, 5: да не како всуе будет труд наш, — можно и в настоящем месте дать сему слову такой смысл, — что вход Апостола к солунянам не был бесполезен, но принес плод мног, обращение столького числа и столь ревностных христиан. В таком случае оно будет соответствовать 2, 13–16, где говорится об обращении солунян. Блаженный Феодорит говорит, что после скорбных обстоятельств в Филиппах исполнился святой Павел большого усердия, потому что предвидел пользу трудов. Какую из сих трех мыслей избрать, это можно оставить на произвол, ибо они все не противоречат одна другой, равно как и течению апостольской речи.

Стих 2. Но предпострадавше и досаждени бывше, якоже весте в Филиппех, дерзнухом о Бозе нашем глаголати к вам благовествование Божие со многим подвигом.

В том уже, что Апостолы, предпострадавши, опять вступают в дело проповеди, за которую страдали, надо видеть нечто великое, необычайное, вышечеловеческое. Неотступность от своего дела, и небоязненность, с какою было предлагаемо учение, приносящее не радости, а скорби, показывают в святом Павле и его сотрудниках людей, о которых стоит только напомнить, чтоб рассеять взводимое на них и дело их нарекание. Это и делает святой Павел. Сами, говорит, знаете, что было с нами прежде прихода к вам и что было у вас, и по тому, как что было, судите о значении нашей проповеди. Святой Златоуст говорит: «Видишь ли, что от твердости проповедников заимствуется доказательство Божественности их проповеди! Если б, — как бы так говорит Апостол, — проповедь наша была не такова, то мы не подвергли бы себя таким бедствиям, которые не дают нам и вздохнуть свободно».

Как пострадали Апостолы в Филиппах, о сем передают Деяния святых Апостол в 16, 12–40. Солуняне же узнали о том или от самих Апостолов, или от филиппийских христиан, с которыми, конечно, тотчас по обращении вступили в общение. Двумя словами очерчивает святой Павел, что было с ними в Филиппах: предпострадавше и досаждени бывше. Под страданиями он разумеет то, что растерзали одежды их, били палицами и, давши многие раны, отослали в темницу, где они посажены были в дальнейшую камеру, и ноги их забиты были в клади (колодки) (Деян. 16, 23–24). Досаждением же (υβρις — укор, бесчестие, поношение), кроме того, что всенародно обнажили их и били, конечно не без укорных при сем слов, верно, означает и то, что в святом Павле не пощажено было даже право римского гражданина, как он говорил о том и в Филиппах судьям (Деян. 16, 37). Какое точное согласие послания с Деяниями даже в таких частностях!

Дерзнухом о Бозе нашем. Дерзновение — παρρησια — смелость, несмущенная небоязненность возвещать истину в лицо неверам, и притом враждебным. Оно не от одного убеждения в истине, но еще и от уверенности, что проповедование совершается по личному Божию поручению, и что при этом всегда готова Божия помощь. Это есть отличительное свойство всех Апостолов. Сам Господь повелел им быть такими и дал силу на то. Пред владыки, говорит, и цари ведены будете… Но не бойтесь. Дастся вам, что возглаголете. Не вы бо будете глаголющий, но Дух Отца вашего, глаголяй в вас (Мф. 10, 18–20). О дерзновении святого Апостола Павла часто говорится в Деяниях, начиная с самого обращения его. В Дамаске, в Иерусалиме, а потом и всюду дерзает он небоязненно проповедовать Евангельскую истину (Деян. 9, 27–28; 13, 46; 14, 3; 19, 8; 26, 26). На такое дерзновение воодушевляло и его, как других Апостолов, не одно глубокое убеждение в истине, но особенно то, что он лично от Самого Господа получил заповедь на то и обетование всегда готовой притом помощи свыше. Сам Господь явился ему и послал его проповедовать о имени Его всем языкам (Деян. 9, б, 15–16; 22, 17–21). Вот он и дерзает, не на свою надеясь силу, но дерзает о Боге своем, Которого, по осязательным опытам, сознавал своим помощником и покровителем и с Которым, во глубине сердца приискренне соединен будучи, все что ни делал, делал при свете умного видения Его, от Него приемля вразумление что, как и когда делать, и воодушевление на самое действование. Как чувствуется такое к Богу отношение постоянно, так и изрекается невольно. Напомянув о сем солунянам, Апостол вместе и их ум возводит к тому, чтоб источник преподанного им учения они видели не в человеке, а в Боге и держались его, как от Бога прямо им данного. Уверяя, что дерзает о Боге, он внушает, что и проповедует пред Богом с сознанием, что явлен есть Ему, а тем хочет расположить и их явленным признать его в совестях своих (2 Кор. 5, 11), признать то есть искренним проповедником Богом вверенного ему учения, каким они уже и признали его в начале, приняв слово от него, не яко слово человеческо, но, якоже есть воистинну, слово Божие (стих 13). Почему и прилагает, что он дерзнул глаголать к ним не свое что-нибудь, но благовествование Божие. В этом главная мысль второго стиха, как первого — в слове не вотще. Все же другие слова указывают только на соприкосновенности, наводящие на сию мысль. Оба стиха коротко так можно передать: наш вход к вам, наше дело у вас, наше проповедание было не пустое что, но мы принесли вам от Бога радостную весть о спасении, преподали вам Божие благовествование.

Со многим подвигом. Как прежде о солунянах сказал он, что они приняли слово в скорби мнозе с радостью Духа; так о себе теперь говорит, что и они дерзнули о Бозе преподать им слово Господне со многим подвигом. Подобное сопоставление своего подвига с подвигами обращенных делает святой Павел и в послании к Филиппийцам (1, 30). Под подвигом, впрочем (αγων — борение), можно разуметь здесь не одних внешних препон и скорбей преодоление, но и борение с умами слушавших, как можно заключить из того, что святой Павел состязался с иудеями от Писаний (Деян. 17, 2); равно как и вообще неутомимость в труде проповедания, о коем говорит ниже (стих 9—11). Желающий просмотреть, какие подвиги поднимал святой Павел в проповеди Евангелия и в других местах, пусть прочитает 1 Кор. 9, 2–9; 2 Кор. 4, 8; 11, 23–30; 2 Тим. 4, 7.

Стих 3. Утешение 6о наше не от прелести, ни от нечистоты, ниже лестию.

Утешение наше, подразумевается, есть, а не было, как показывает глаголем в следующем стихе, с которым сей составляет одну речь. В этом 3-м стихе, в связи с следующим 4-м, святой Апостол подтверждает сказанное в 1-м и 2-м стихах общим положением о происхождении Евангельского учения от Бога. Он дает как бы ответ на вопрос: откуда видно, что ваше дело не пустое, что вы предлагаете Божие благовестив, — что будто и воодушевляет вас говорить, несмотря на неприятности из-за того, — ответ такой: на все это одна причина — та, что наше учение не есть какое-либо заблуждение, в котором мы запутались, подобно философам, не есть дело нечистых сил или какая кознь злохитрая, а прямо от Бога нам поручено. Повеление Божие воодушевляет нас проповедовать, и мы убеждены, что проповедуем истину, так же как убеждены в том, что Бог истинен. Но как это свидетельство святого Апостола о себе и своем деле могло быть иными подвергаемо сомнению, то вслед за сим он указывает на свою деятельность между солунянами, которая всем известна (стихи 5 и 9), и вывод из которой должен быть один и тот же, говоря как бы: если словам не верите, то поверьте делам, как и Господь сказал иудеям (Ин. 10, 38; 14, 11).

Утешение παρακλησις — что означает приглашение, призывание, вообще речь, обращенную к другому. По содержанию речи и παρακλησις бывает то учение (Деян. 15, 31), то увещание (1 Тим. 1, 9), то утешение. В настоящем месте так наименовал Апостол Евангельскую проповедь, и прилично так наименовал ее, ибо Евангельская проповедь совмещает все сии три стороны. Она есть и учение, ибо предлагает чистые и непреложные истины о Боге, человеке, и о всем сущем, — есть и увещание, или умаливание (2 Кор. 5, 20), ибо состоит не в одном предложении истины, но и в убеждении изменить прежний недобрый порядок жизни на добрый и Богу угодный, — есть и утешение, ибо обещает самые высокие утешения страждущему человечеству в примирении с Богом верою в Господа Иисуса Христа и в уготовлении верующим Царствия Небесного. Можно потому сказать, что слово сие употребил святой Павел вместо сказанного пред сим благовествования Божия.

Не от прелести, ουκ εκ πλανης. Πλανη означает обманывание и обольщение других (Мф. 27, 64; Еф. 4, 14), и собственное заблуждение, или самопрельщение. В том и другом смысле оно противоположно истине (1 Ин. 4, 6), как истиннолюбию и правдивости и как несомненному знанию действительной истины. В настоящем месте оно стоит в последнем значении. Святой Павел сказывает сим: так настойчиво проповедуя Евангелие, мы не стоим в прелести, в заблуждении, которым бы сами увлеклись или увлечены были другими, подобно философам и подобным людям, увлекавшимся мечтами своими, но осязательно знаем, что проповедуем истину, ибо лично получили повеление на то Самого Бога (Деян. 22, 21), Который есть сама истина. Дело наше, — говорит святой Павел, по Златоусту, — «не обольщение, в которое бы мы вдались», по Феодориту, — «учение, предлагаемое нами, не имеет сходства с баснями стихотворцев, исполненными многой лжи», по Экумению, — «проповедание наше не есть что-либо заблудное — πεπλανημενον — плод саморельщения укоренившегося».

Ни от нечистоты. Иные видят в сем слове отрицание нечистых побуждений; Апостол хочет будто сказать, что проповедь их производится не из тщеславия или корысти. Но как об этом он будет говорить тотчас в 5-м стихе, то здесь ту же мысль предполагать излишне. Поэтому не настоит необходимости отступать от смысла, какой дают сему слову древние отцы и учители Церкви, именно — что святой Павел отрицает сим происхождение своего дела от нечистой силы, подобно языческим суевериям, магии и волхвованьям. Эта мысль согласно с целию святого Павла в этих двух стихах — 3-м и 4-м — указать источник своей проповеди и своего мужества. В третьем стихе он отрицает ложные о сем мнения, какие ходили, может быть, между солунянами, а в 4-м указывает истинный того источник. Первый источник заблуждений человеческих — ум недальновидный и гордый, считающий непременно истинным все, что ни придумает. Что не из сего источника проповедь апостольская, это сказал святой Павел в слове ουκ εκ πλανης. Другой источник заблуждений человеческих — отец лжи, научивший людей всяким темным делам и непотребствам. Это, в отношении к своей проповеди, отрицал Апостол: ουδε εξ ακαθαρσιας. Словом от нечистоты, — говорит святой Златоуст, — выражается то, что дело Апостолов было не из рода дел темных, каковы дела чародеев и волшебников. «Учение апостольское, — говорит Экумений, — не есть что-либо нечистое, чародейное, похожее на заговоры и стихи магические, употребляемые иными жрецами». Та же мысль у блаженного Феофилакта с блаженным Феодоритом. Что могли так думать о деле Апостолов и им належала нужда отрицать сие, ничего нет дивного, ибо и на Самого Господа было такое же нарекание и Он опровергал его. Могли составить эту клевету на Апостолов по тому поводу, что проповедь их всюду сопровождалась чудесами и они учредили таинства, которые производили в принимающих их необыкновенные действия.

Ниже лестию, ουδε εν δολω. Одинаково отрицается и это, но с особым оттенком, который исходит от предлога εν. Надобно, однако ж, и это слово так понимать, чтобы не отдалиться от общей цели Апостола в сих стихах, — отрицания источников, из каких ложно производится апостольское дело. Δολος, означает хитрость, коварство, злокозненность, сладкоречием и благовидностию прикрывающая задуманное зло. В простом быту это сознательный обман, или ков, в котором, вооружась лестию и человекоугодием, как говорят, искусные обходят простых. В более обширном виде это заговор, или возмущение, когда δολος из частных отношений переходит в область политическую и строит козни, разрушительные для установившихся порядков. Всего бы менее, кажется, нужно было возводить нарекание последнего рода на проповедников Евангелия, однако ж и на Господа возводят этого рода обвинение, и на Апостолов. Его и здесь Апостол разумеет. Припомнил он то слово, которое возносили на него и Силу в Солуни, что они все творят противно повелениям кесаревым, царя глаголюще инаго быти, Иисуса (Деян. 17, 7), и отрицает то. Были, может быть, и такие в Солуни, кои пространнее развивали это нарекание, — и Апостол нужным счел оговорить это. Только при этом смысле в согласии с течением речи и в εν δολω будет указываем новый ложный источник апостольского дела с политической точки зрения — который тоже отрицается святым Апостолом, как и другие. Этот смысл дают ему святые отцы и учители. По святому Златоусту, Апостол говорит сим, что их дело не есть дело злонамеренное, не есть какое-либо мятежническое дело, подобное делу Февды — δεδολωμενον; по Экумению — злокозненное, плод созрелого кова, — совершаемое, по Феофилакту, из стремления к возмущениям и переворотам, и могущее, по Феодориту, принявших его ввергнуть в беду. Иные здесь отступают от святых отцов, — и в ουδε εν δολω видят отрицание обмана и лукавства в Апостолах, или того мнения, по которому будто Апостолы одно говорили и делали, а другое имели в виду, проповедовали веру, которой не верили, с своекорыстными целями, избравши лесть в орудие к достижению их. Но этим спутывают течение речи, потому что чрез один стих Апостол опять будет отрицать в себе ласкание льстивое. Очевидный порядок течения речи здесь такой: в 3-м стихе Апостол отвергает ложные источники своего дела; в 4-м стихе указывает настоящий источник его в Боге; затем в 5-м и 6-м отвергает ложно приписываемые им недобрые цели и приемы.

Стих 4. Но якоже искусихомся от Бога верни быти прияти благовествование, тако глаголем, не аки человеком угождающе, но Богу искушающему сердца наша.

Искусихом — δεδοκιμασμεθα. Δοκιμαζειν — испытывать, дознавать на деле, исследовать (5, 1; 1 Тим. 3, 10), затем, вследствие испытания, признавать годным, способным к чему и за то избирать на какое-либо дело (1 Кор. 16, 3), и вообще — удостаивать, сподоблять. Люди испытывают и, по испытании, избирают. Бог не имеет нужды в испытании (Златоуст), а просто видит. Потому Апостол говорит здесь: Бог увидел, или признал нас годными (как бы опробовал нашу годность, благоискусность и верность), чтоб вверить нам Евангелие. Он вверил нам Евангелие потому, что видел нашу годность, вверяемую нам святыню, при помощи благодати, чистою принять, чистою сохранить и чистою передать другим без примеси от порчи нашего ума и сердца. «Бог испытал нас и избрал, чтоб вверить нам Евангелие» (Феофилакт); не избрал бы, если б не признал нас достойными; если б в нас было что дурное, то Бог не признал бы нас годными и благоискусными. Доказательством подобного достоинства служит то, что нам вверено благовествование (Златоуст). Но цель, почему о сем поминает здесь святой Павел, не та, чтоб о своем напомнить достоинстве, но та, чтоб удостоверить других в своей верности Божию повелению. Поелику нам оказано такое доверие, то мы не можем оказываться неверными. Но как вверено нам и как, при вверении, заповедано, тако глаголем, то есть в том же духе, по той же норме и мысли. Проповедание Евангелия вполне соответствует доверию. Бог искусил нас и вверил нам благовествование. Но какими Он искусил нас, такими мы и остаемся. Мы говорим так, как свойственно искушенным от Бога и признанным достойными благовествовать (Златоуст). Вывод отсюда: итак, верьте слову нашему, как слову Божию. Мы говорим вам не по какой-либо из указанных пред сим и отвергнутых причин, а говорим Божие, по Божиему повелению, без всякой примеси чего-либо, неодобрительного пред Богом.

Якоже искусихомся… тако глаголем, не аки человеком угождающе, но Богу искушающему сердца наша. — Не имеем, говорит, в виду человекам угождать, а вся наша забота о том, чтоб оказаться угодными Богу, искушающему сердца. «Не сами мы поставили себя учителями, но Богом вверено нам Евангелие. Поэтому и говорим, и делаем все, как бы при свидетеле Боге; ибо знаем, что не сокрыто от Него ни одно душевное движение» (Феодорит). Хотя святой Павел говорит, что они только стараются дело свое явить угодным Богу, но очевидно питают уверенность, что оно точно таково; потому что совесть их свидетельствует, что они во всем верны Вверившему и действуют совершенно по Его намерениям и желаниям. Предотвращает сим Апостол нарекание, невыгодное для успеха Евангелия, будто они действуют из человекоугодия. Ибо в таком случае всегда уместно подозрение в покривлении истины. Но это невозможно, когда действуют пред Богом в угодность Ему. Бог видит сию неизменную верность, и мы со страхом ревнуем являть ее Ему, служа как бы пред лицем Его, чтоб иначе за неверность не отставил нас от дела. Если не отставляет, значит, видит нас верными. Вывод и здесь тот же: итак, не колеблитесь в вере слову нашему, ибо оно вполне таково, каким быть ему угодно Самому Богу.

Под человеками, коим угождение отрицает святой Павел, можно или разуметь таких людей, кои бы ввели в заблуждение и уговорили распространять свое лжеучение, или составили какой ков и подучили действовать по плану своему, или разуметь тех, коим проповедуется Евангелие, чтоб показать, что они не применяются к их желаниям, а прямо говорят истину Божию, не останавливаясь тем, что она может быть неприятна слышащим (сравни: Гал. 1, 10).

Стихи 5 и 6. Никогдаже 6о в словеси ласкания быхом к вам, якоже весте; ниже в вине лихоимания: Бог свидетель. Ни ищуще от человек славы, ни от вас, ни от инех.

Святой Павел переходит теперь к указанию духа, видов и приемов своей проповеди. Три нарекания, возможных или действительных, отстраняет здесь святой Павел: в ласкательстве, в лихоимании и славолюбии. Это обозначается и строем речи: никогда же… ни в вине… ни ищуще: по-гречески ουτε… ουτε… ουτε. Прежде всего отстраняет святой Павел нарекание в ласкательстве: никогдаже в словеси ласкания быхом к вам. Это ласкательство, или лесть, есть крайне отталкивающий образ действий. Не только неприятно лицом к лицу иметь дело с ласкателем, но много теряет даже и тот, кто не показался при личном сношении льстецом, как скоро наводится на него подозрение или нарекание в этом. Подобное нарекание и спешит отстранить святой Павел. Ибо оно могло служить преградою между ним и солунянами. К тому же, отклонив это нарекание, святой Апостол тем самым ослаблял уже другие два (в лихоимстве, в искании славы), в которых нельзя иметь успеха без ласкательства. Святой Златоуст в такой именно зависимости поставляет их, говоря: «Мы не ласкательствовали, как это делают люди, ищущие корысти или власти. Нельзя сказать, чтоб мы ласкательствовали, чтоб достигнуть власти, или чтоб мы решились на это для денег». Апостол говорит: мы не были к вам в словеси ласкания, εν λογω κολακειας, не относились к вам с словом ласкательным. Наше слово к вам было чуждо лести, и по образу речи, и по содержанию ее. Но λογος значит еще смысл дела, побуждение, причину. Если это принять, мысль Апостола будет такая: мы не относились к вам и не действовали среди вас в духе ласкательства. В таком случае в словеси ласкания εν λογω κολακειας εν προφασει πλεονεξιας и будет обнимать всю деятельность Апостолов, тогда как в первом оно касается только слова, беседы, проповеди.

Ни в вине лихоимания. Не действовали мы среди вас и в видах корысти. Пришли к вам, чтоб облагодетельствовать вас проповедью Евангелия, а не с тем, чтоб олихоимствовать вас. В вине лихоимания εν προφασει πλεονεξιας. Προφασις — предлог и намерение. Апостол хочет сказать: под благовидностию проповеди и апостольского дела мы не скрывали корыстных видов. Не то хочет сказать, что никто не может обличить их в этом, что ничего такого не обнаружилось, но что у них и на сердце не было лихоимнических замыслов, что им и в голову это не приходило (Экумений). Чего ради при этом Апостол призывает Бога в свидетели? — Ради важности нарекания, могущего нанесть большой вред делу проповеди, если не отстранить его; между тем как нельзя видеть, что действительно нет у Апостолов таких целей, ибо они скрыты в сердце. — Апостол и призывает в свидетели Бога, испытующего сердца, пред Которым и от Которого они действуют (сравни: Рим. 1, 9; Флп. 1, 8). Хочет он, чтоб и следа не осталось такого темного о них помышления, и приглашает посмотреть в их совесть при свете всеведения Божия.

«В рассуждении ласкательства, — говорит блаженный Феодорит вслед за Златоустом, — свидетелями (Апостол) назвал их самих (солунян), потому что льстивые речи явны слушающим, а в рассуждении лихоимства, — не их только, но и Назирающего над всею вселенною, потому что от людей нередко скрыта бывает цель, для которой что делается».

Ни ищуще от человек славы, ни от вас, ни от инех. Не быхом ищуще, то есть не были мы также искателями славы человеческой, действовали, не требуя почестей, не тщеславясь, — и это не у нас только, но повсюду и пред всеми. «Не сказал Апостол: мы терпели бесчестие, или: не пользовались честию, что значило бы упрекать (солунян), но: мы не искали славы» (Златоуст). «Хотя и славимы были они от людей, но сами не искали славы и не услаждались ею» (Экумений). В этом святые Апостолы уподоблялись Господу, Который славы от людей не только не искал (Ин. 8, 50), но и не принимал (Ин. 5, 41). Славолюбием подавляется истиннолюбие (44). Но не такова слава Божия. Ищай славы Пославшаго его, сей истинен есть и несть неправды в нем (Ин. 7, 18). Это убеждение и желал святой Павел поселить в сердцах солунян. Призывание Бога в свидетели для удостоверения в чистоте от лихоимства простирается и на этот пункт — на удостоверение в чистоте и от славолюбия. «Тот же свидетель есть и того, что мы проповедуем, не славы от человеков ища» (Экумений).