1) Христос воскресе! «В начале Бе Слово, и Слово бе к Богу, и Бог бе Слово» (Ин.1,1)

 

«В начале» — в каком начале? В начале всякого начала. Какое ни придумал бы ты начало, — Слово уже было прежде этого начала; потому и не трудись придумывать начало Слову. Оно безначально, как безначален Отец и Дух Святой. Нельзя говорить, что сначала был Отец, потом родился Сын и исшел Дух Святой: но, как только есть Отец, есть и Сын, есть и Дух Святой. Как Отец безначален, безначальны и Они с Отцом, — безначально и рождение и исхождение. Сын безначально рождается, — Дух Святой безначально исходит. Таков образ бытия Бога истинного, что в Нем безначально есть Отец нерожденный и неисходящий, Сын рожденный и Дух Святой исходящий. Нерожденность, рожденность и исходность — личные свойства ипостасей Пресвятой Троицы выражают вечные, непостижимые отношения их между собою; но не дают мысли, будто был момент, когда Сын и Дух Святой начали быть. Подумаешь, может быть, не отрицается ли этим самое рождение Сына и исхождение Духа Святого? Отрицается то и другое, если ты разумеешь под ними акты, имевшие начало. Если допустишь это, то должен будешь допустить вместе с тем, что Бог не безначально Таков, как есть — Отец, Сын и Дух Святой, — а вступил в полноту Своего бытия отдельными актами самораскрытия. А если это допустить, то извратить тем понятие о Боге. Бог раскрывающийся не есть Бог. Истинный Бог безначально есть Троичен в Лицах, при Единстве естества, — Отец, Сын и Дух Святой неслиянно и нераздельно. Рождение и исхождение, конечно, суть лучшие термины для выражения отношения Лиц Пресвятой Троицы на языке человеческом и для человеков; верно, они лучше всяких других слов отвечают существу тех отношений, когда Дух Святой благоволил избрать их, а не другие. Но нельзя думать, чтобы они выражали их вполне, как есть, — тем паче нельзя прилагать их к Божеству совершенно в том смысле, в каком они употребляются, при выражении тварных отношений. Мы не можем даже определительно сказать, как различается рождение Сына от исхождения Духа Святого. Лучше всего, сознавая свое в сем отношении бессилие и неведение, всегда ограничиваться точным исповеданием преподанного нам словом Божиим и истолкованного Святой Церковию, что рождение и нерождение суть только тончайшие различительные черты ипостасей в Единстве Божества, настолько, однако ж, сильные, что преграждают всякое покушение к слиянию сих ипостасей.
Так святой Иоанн словами: «в начале бе Слово» — сказал, что Слово безначально «собезначально же Отцу и Духови». Но чтобы, слыша о безначальности, ты не думал, что безначальный, стало быть сам по себе, особым существом сущий, — особый, отдельный от Бога Отца, Бог, и чтобы не впал, таким образом, в двоебожие, а если то же рассуждение приложить и к Духу Святому, — то в требожие, — святой Иоанн прибавил: «и Слово бе к Богу», или было у Бога. Не отдельно есть Сын, а есть у Бога. Как между людьми говорят: сын не особым домом живет, а живет у отца, и у них все общее; так и о Слове говорит Иоанн: Оно «было у Отца», чтобы дать разуметь, что Они нераздельны и что у Них все обще: обще не одно творение и мироправление, которые начали быть, а прежде начала всякой твари было все общее, — общее, то есть, и Божеское естество; ибо, кроме Божества, тогда не было ничего. Итак: «Слово было у Бога» — значит было в общении одного и того же Божеского естества с Отцом. Ибо естество Божеское, говоря численно, едино есть, одно и то же и в Отце, и в Сыне, и в Духе Святом; потому Они и единосущны. Словами: «Слово было от Бога» — то же сказано, что сказано ниже другими словами: «Единородный Сын, в лоне Отчи» (ср.: Ин. 1, 18); или что Сам Господь сказал: «Аз и Отец едино есма» (Ин. 10, 30); и еще: «Аз во Отце, и Отец во Мне есть» (Ин. 14, 10); или что о Духе Святом наводит Апостол, что Он есть Дух, живущий в Боге и ведущий все Божие (см.: 1 Кор. 2, 11). Положением: «Слово было у Бога» — святой Иоанн утверждает нераздельность естества Сына с естеством Отца, а образом выражения наводит на неслиянность ипостасей, ибо, говоря: «Слово бе к Богу», — дает разуметь, что Оно относится к Отцу, как Лицо к Лицу, что Оно есть Слово ипостасное, а не какая-либо сила или свойство Божества.
Не довольствуясь, однако ж, сим указанием, из которого ты мог сам сделать наведение (умозаключение) об особности ипостаси Сына пред Лицом Отца, и опасаясь, что, могши сделать это, ты можешь и не сделать, он счел нужным прямо сказать: «Бог бе Слово». Оно есть не каковое либо свойство Божества, премудрость, например, или творческая и промыслительная сила, а Бог, Слово Бог. Все, что ты исповедуешь о Боге, приложимо и к Нему. В Нем все есть, что входит в понятие о Боге. Бог есть живой и самосущий; Таково и Слово, или Сын (Таков и Дух Святой). Бог безначален, неизменен, неизмерим; Таков и Сын (Таков и Дух Святой). Бог вездесущ, всеведущ, всемогущ, всеблаг, всеправеден; Таков и Сын (Таков и Дух Святой). Бог—Творец и Промыслитель; Таков и Сын (Таков и Дух Святой). При таком разумении Сына и Духа, кто дерзнет сливать их в единой ипостаси Отчей? Общее у них естество; оно одно и то же для всех, но ипостасность раздельна. Святой Иоанн будто провидел Павла Самосатского и Савеллия, которые не уразумели раздельности Лиц в Едином Боге. Первый говорил: что в душе нашей ум, воля и сердце; то в Божестве Отец, Сын и Дух Святой; это как бы разные силы Божеского единоличного естества. Второй учил, что Отец, Сын и Дух Святой — не Лица Пресвятой Троицы, а разные явления и откровения одного и Того же единоипостасного Бога. Такие, далекие от истины, мудрования предотвращал святой Иоанн одним речением: «Бог бе Слово» (наводим: и Дух Святой). Если Слово — Бог и Дух Святой — Бог, то они уже не силы Божеские безличные, а раздельные Лица в Божестве Едином; не явления или откровения Единого Бога, а раздельные ипостаси, раздельно открывающиеся, при нераздельности по естеству или с сохранением единосущности Божества.
По поводу таких понятий, Лица Пресвятой Троицы могли опять показаться слишком раздельными, — и иной от раздельности Лиц мог перейти к мысли и о раздельности естества. Посему святой Иоанн и прибавил: «Сей бе искони к Богу» (Ин. 1, 2), — давая тем разуметь, что Слово, при личной раздельности от Отца, как Бог, безначально пребывало в общении единого со Отцом естества. Здесь святой евангелист кротко совмещает в одном положении все прежние истины — о безначальности, ипостасности и единосущии, чтобы глубже напечатлеть сии понятия в умах и сердцах верующих. Можно, впрочем, думать, что святой Иоанн этим положением хотел предотвратить и еще одно неправомнение. Слыша, что «Слово было Бог», иной мог бы подумать: Бог-то Бог, но не безначальный, не Сам в Себе Бог, а по силе и значению Его в тварях. Так суемудрствовал Арий, и еще более после него ариане. У них Сын был Бог, но не несотворенный. Он у них первая сотворенная сущность, от которой потом все произошло и которою все правится. Все в тварях производится чрез Него; но Сам Он не единосущен Отцу, не есть едино с Ним, а произведен Богом Отцом из ничего. Против сего и поставил святой Иоанн или, точнее, Дух Святой, руководивший его, последнее слово: «Сей бе искони к Богу». Ариев Сын начало получил от Бога Отца, хотя прежде всякой другой твари; но истинный Сын Божий, Бог Слово, безначально был у Отца, в общении единого со Отцом Божеского естества, — или безначально был и есть единосущен Отцу. Поэтому нечестиво умствовать, будто Он получил начало и есть из ничего. Тогда Он не Бог, и кто кланяется Ему, будет кланяться не Богу, а твари и не будет потому истинным чтителем истинного Бога.
Так святой Иоанн в немногих словах совместил все богословие о таинстве Пресвятой Троицы. Вся забота у него, как видите, состояла в том, чтобы отвратить поводы разделять естество и сливать ипостаси. Для сего подбирал он слово за словом, сколько с сдержанностию от запутывающего многословия, столько и с достаточною полнотою, дабы дать всем разуметь, что Бога надлежит исповедать Триипостасным, «ниже сливающе ипостаси, ниже существо разделяюще».
Вот что есть Господь Спаситель наш в таинстве Пресвятой Троицы! Единородный Сын Божий, безначальный, Слово ипостасное, единосущное Отцу, и Бог.