бб) В истинном благочестии (4, 7—10)

Глава 4, стих 7, 2-я половина. Обучай же себе ко благочестию.
Благочестием называет Апостол жизнь в духе веры христианской. Хотя жизнь сия обнимает не одно достодолжное отношение к Богу, что собственно есть благочестие, но и всякие подвиги и весь круг доброделания; но так как и эти две стороны ее, или части, блюдутся христианами ради Бога и Ему посвящаются, так что живот их всецело сокровен есть со Христом в Боге (Кол. 3, 3), то Апостол и назвал всю жизнь по вере благочестием. «Обучай себе ко благочестию,— то есть в вере чистой и жизни праведной (упражняйся), к наилучшему поведению (настроивай себя); потому что в этом состоит благочестие» (святой Златоуст). «Оно есть с правою верою соединенное ревностное тщание о жизни богоугодной» (Экумений).
Но что здесь хочет внушить Апостол, то совмещается в слове: обучай себе. Обучай, γυμναζε, — упражняй себя в делах благочестия христианского, чтоб сделаться искусным их делателем, как гимнасты упражняются в телодвижениях разных, чтоб приобресть в них навык и искусство. Тело способно к очень ловким движениям, но его надо к сему приучить упражнениями. Так и верующий, по крещении и приятии благодати, способен, то есть и готов, и силен, на всякие дела и подвиги в духе и по требованию святой веры; но, чтобы все сие делать достодолжно и плодотворно, для сего надлежит упражнять себя в такого рода делах. Но гимнаст сначала упражняется в разных телодвижениях один, особо, только примерно, а на деле пригодятся ему сии телодвижения после; христианский же гимнаст прямо вступает не в примерные, но в настоящие дела и их совершением обучает себя к наилучшему их совершению. Потому обучай себе — то же значит, что: не пропускай ни одного случая, в коем можешь совершить дело по духу своей веры, или даже и более: изыскивай такие случаи, чтобы поскорее утвердиться в делах по вере нашей и потом уже без труда являть себя пред Богом и человеками делателем непостыдным (ср.: 2 Тим. 2, 15). Опыт уже показал, что такое упражнение себя необходимо для стяжания совершенства в жизни,— и упражнение всестороннее, то есть и в том, как вести внешние свои дела, или держать свое поведение, и в том, как держать в порядке внутри возникающие разнообразные движения. Ревностное упражнение в том и другом всегда увенчавается успехом,— то есть навыком в угодной Богу жизни, и внутренней и внешней. Само собою сие совершенство не приходит: надо обучать себя. Так у всякого верующего, тем паче у пастыря верных. Почему и святому Тимофею не излишне было сказать: обучай себе ко благочестию.
Стих 8. Телесное бо обучение вмале есть полезно: а благочестие на все полезно есть, обетование имеюще живота нынешняго и грядущаго.
О каком телесном обучении здесь говорится? Об укреплении тела гимнастическими упражнениями и приучении его к скорым и ловким движениям: ибо говорит: σωματικη γυμνασια — телесное упражнение. Зачем же приводится оно здесь на мысль? Затем, чтоб чрез это возбудить к большей ревности упражняться в делах и трудах благочестия. Апостол говорит как бы так: те, которые на играх желают получить венцы, усердно упражняются в телесной гимнастике, чтоб укрепить тело свое и приучить его к ловким движениям. Но если для тленных венцов столько употребляют трудов в гимнастике телесной, то как не употребить гораздо больше трудов в гимнастике духовной, то есть в обучении себя благочестию для венцов нетленных?! То телесное обучение или упражнение вмале полезно,— то есть полезно на малое нечто или на малое время, «то есть только для тела и только для настоящей жизни» (Экумений). Полезно на малое нечто, именно — на укрепление тела, приучение его к легким движениям и чрез то на получение венцов в состязаниях на играх народных, а то и другое малозначительно; полезно на малое время,—только на настоящую жизнь, и то не всю. А благочестие на все полезно, то есть и для благоденствия в настоящей жизни, и для вечного блаженства в будущей, — обетование имуще живота нынешняго и грядущаго. Обетование имуще указывает на то, что Сам Бог, по неизменной правде Своей и неистощимой благости, благоволил сочетать с благочестием, или жизнию в духе веры Христовой, и благоденствие временное, и блаженство вечное. Под животом разумеется не жизнь как жизнь, а качество жизни, жизнь желанная, счастливая и блаженная, без чего жизнь не жизнь. Если таково благочестие, то соответственно сему должно быть ведено и упражнение в нем, то есть со столь же большею ревностию, во сколько плод его выше плода, доставляемого телесным упражнением.
Под телесным обучением, вне контекста, иные, особенно Отцы-подвижники, разумеют телесные подвиги и в словах Апостола видят определение относительной их цены, сравнительно с подвигами духовными. Но в контексте, по течению речи, здесь разумеются гимнастические упражнения тела. Святой Златоуст говорит: «некоторые полагают, что это сказано о посте. Но с этим нельзя согласиться: пост составляет не телесное, а духовное упражнение. Ибо если бы он был телесным упражнением, то питал бы тело. Если же он истощает, утончает и иссушает тело, то и не составляет телесного упражнения. Следовательно, не об этом говорит он, а о телесных (гимнастических) упражнениях, которыми иные занимаются и не во время состязаний и, как ратоборцы, всё делают, от всего воздерживаются, тяжелый переносят труд. Но для чего, спросишь ты, упоминает он здесь о телесном (гимнастическом) упражнении? Для того, чтобы чрез сравнение показать превосходство духовных подвигов (в благочестии); потому что первое (телесная гимнастика), будучи соединено с большими трудами, не приносит большой пользы и ничего такого, о чем стоило бы говорить; а последние (подвиги благочестия) приносят неизменную и обильную пользу.—Первого рода упражнение не приносит выгоды, а только несколько пользы доставляет телу. А упражнение в благочестии приносит плод и на будущую жизнь: и здесь и там доставляет утешение». Объясняя это последнее, блаженный Феофилакт прибавляет: «и здесь, говорит, снабдевает человека благочестие. Ибо, не обличаемый совестию ни в чем худом, и здесь веселится духом, верные имея обетования будущих благ, там же и самым делом заживет истинною жизнию». Первую, впрочем, часть этого объяснения он взял у того же святого Златоуста, У которого она пространнее изложена: «и здесь мы пребываем в благом уповании. Ибо тот, кто не знает за собой никакого преступления и творит добрые дела, радуется и в настоящей жизни. Между тем как человек порочный не только там, но и здесь переносит наказание, постоянно живя в страхе, ни на кого не смея взглянуть с дерзновением, трепеща, бледнея, томясь. Разве не таковы корыстолюбцы, воры, которые не уверены в том, чем владеют? Разве прелюбодеи и человекоубийцы не ведут самой тягостной жизни, с недоверчивостию взирая на самое солнце? Неужели это есть жизнь? Это не жизнь, а скорее самая тяжелая смерть».
Стих 9. Верно слово и всякаго приятия достойно.
«То есть слово сие истинно и достойно того, чтоб все принимали его, как несомненное. Какое же это слово? То, что благочестие и здесь и там полезно» (блаженный Феофилакт). «Поелику упомянул о жизни будущей, а она есть нечто невидимое; то по необходимости прибавил удостоверение, что слово о сем верно, как достойное веры и украшенное истиною. Подвигоположнику надлежит воодушевлять подвижников удостоверением в верности наград» (блаженный Феодорит).
В другой раз в сем Послании произносит Апостол это удостоверительное выражение: выше о том, что Господь Иисус Христос пришел в мир грешников спасти (см.: 1, 15), а здесь о том, что в благочестии, или в жизни по духу веры Христовой, надлежит упражняться паче, нежели борцы упражняются в телесной гимнастике, так как благочестие имеет за собою обетование счастия временного и блаженства вечного. Это делает он для напечатления в умах и сердцах читателей Послания того убеждения, что как вера в пришествие Господа Иисуса для спасения грешников, так и ревностное упражнение в благочестии, или жизни по духу веры Христовой, одинаково обязательны для последователей Христовых, и что только на сочетании их обоих твердо стоять может упование спасения и получения блаженства вечного. Этою-то непоколебимостию упования воодушевляясь, мы и переносим все за Христа Господа.
Стих 10. На сие бо и труждаемся и поношаеми есмы, яко уповахом на Бога жива, Иже есть Спаситель всем человеком, паче же верным.
Неложность обетования и несомненность получения уповаемого подтверждает Апостол собственным примером (см.: блаженный Феодорит). Что вера и жизнь по вере приносят живот вечный, убеждение в этом составляет нашу силу. Из-за чего мы поднимаем такие труды и предаем себя всякому поношению? Не из-за чего другого, как из-за того, что уверены в получении за то Живота вечного. А эта уверенность на чем стоит? На том, что мы возуповали (ηλπικαμεν) на Бога совершенно уверились в истине слова Его и всецело на Него положились. Это приложение подает мысль, что Апостол хотел как бы так сказать: слово обетования мы слышали из уст Самого Бога, совершенно уверились в Нем и положились на Него, что обетованное несомненно исполнено будет. Без этого дополнения мысли один пример Апостолов не был бы доказателен. Но когда за этим примером видим лице Бога живого, дающего обетование, тогда он, делаясь представителем действия слова живого Бога, всякому доказывает несомненность упования в равной силе, как бы он сам слышал слово из уст Бога живого. Святой Павел не здесь только, но и в других местах выставляет свою уверенность в несомненности упования,—и она была для него живительною силою в понесении Апостольских трудов. Теку, говорит, не на безвестное, подвизаюся, не яко воздух бияй (не на ветер) (1 Кор. 9, 26).
Пишется сие святому Тимофею, который разделял с апостолом Павлом все труды его я несомненно был исполнен тем же духом упования. Почему: мы (труждаемся, уповахом) — здесь звучит как мы с тобою. В лице же их, конечно, наводится мысль и на всех Апостолов, и на всех труждающихся в благовестии. Напоминается же сие святому Тимофею, чтоб вызвать и восставить тот же всегда оживлявший его дух упования и сказать как бы: будь как всегда. Ибо святому Тимофею предлежало теперь одному нести труды, которые прежде разделял он со святым Павлом. Святой Златоуст говорит: «здесь Апостол возбуждает святого Тимофея к перенесению опасностей, чтоб он не упадал духом, имея в Боге столь сильного помощника, и не нуждался в содействии других, но охотно все с мужеством переносил».
Бог именуется Богом живым, чтоб выразить, что упование наше не идеально, не на идее Бога утверждается, а на слове Бога живого, самым делом совершившего и устроившего все, потребное для получения уповаемого. Мы лицом к лицу видели и действенно познали Бога живого, почему уповаем не колеблясь. Или для того слово сие: жива — прибавлено, что Бог, как Сый, всегда может исполнить обетованное. Люди, будь то князи, ныне есть, а завтра их нет. Бог же всегда жив есть, чтоб даровать, что обетовал. Блаженный Феофилакт пишет: «здесь воины царские, перенесши многие труды и опасности, часто не получают должного воздаяния, когда случится между тем умереть царю; а наш Царь всегда жив есть, всегда и воздаст».
Бог есть Спаситель всех человеков, — потому что всем человеком хощет спастися и в разум истины прийти (2, 4) — и не только хочет спастися всем, но и устроил дивный образ спасения, всем открытый и всегда сильный спасти всякого, кто ни захочет воспользоваться им. Но почему Он есть Спаситель паче верным? Потому что спасительное Божие хотение, спасительная Божия сила и спасительное Божие устроение (экономия спасения) простираются на всех и для спасения всех довлетельны; но на деле спасаются, или делаются причастными сих спасительностей, только верные, то есть только уверовавшие в благовестив и по принятии благодати живущие в духе веры. Так что Бог, и всегда желающий и всегда сильный спасти всех, в действительности Спаситель есть только верных. Μαλιστα — значит и: так, именно так. Почему: паче же верным — можно перевесть: именно верным. Же, δε,— частицы нет в греческом. Прибавить же сие: именно верным — нужно было святому Павлу, потому что писал об уповании живота вечного, которого неверные не могут быть причастны. «Бог здесь есть всех Спаситель, а там не всех, но только достойных спасенными быть» (Экумений). Но и здесь Бог Спаситель особенное являет попечение о верных: ибо, если б этого не было, давно бы их стерли с лица земли (см.: Экумений). Святой Златоуст говорит: «каким образом, спросишь ты, Бог есть Спаситель паче верных? Тем, что обнаруживает великую заботливость о верных. Если 6 Он не был Спаситель их, то ничто не воспрепятствовало бы давно погибнуть тем, против которых все ратуют».