в) Радость святого Павла по получении добрых сведений о солунянах (3, 6—10)

Стих 6. Ныне же пришедшу Тимофею к нам от вас, и благовестившу нам веру вашу и любовь, и яко имате память о нас благу, всегда желающе нас видети, якоже и мы вас.
Какою искренностию и любовию дышит изъявление радости по получении добрых сведений о солунянах! Эта радость была тем живее, чем неожиданнее вести. Боялся Апостол, не поколебались ли и не погубили ли труда его, считая то вероятным, по известным немощам человеческим. Оказалось же совсем прбтивное: и вера с любовию — в силе, и память об Апостоле — с теплотою. Вести превзошли ожидания — и радости Апостола нет меры. Как к сердцу принимал он все, относящееся к успехам Евангелия!
Пришедшу… Это возвращение святого Тимофея совпадает с тем, о котором упоминается в Деяниях: егда же снидоша от Македонии Сила и Тимофей (18, 5). По крайней мере другого случая, известного в Писании, указать нельзя. Принятие этого делает излишними догадки о другом каком-нибудь времени. И сколько их ни строили, все они несовместны с обстоятельствами написания послания, о коих поминается в самом послании.
Благовестившу. — «Видишь ли радость Павла? Не сказал: возвестившу, но благовестившу. Столь великим благом считал он их твердость в вере и любви» (Златоуст). Радость была столь велика, что весть о ней назвал он благовестием — словом, которое в Новом Завете обычно означает благовестив о спасении мира Господом Иисусом Христом. Эта весть касается области устроения спасения, подобно вести о рождении Иоанна Предтечи (Лк. 1, 19). Радость же у Апостола из-за нее вытекала из духа апостольства. Сей дух ревновал насадить всюду спасительную веру в Господа и удовлетворялся только тем, если видел, что слышавшие проповедь веровали, прилеплялись к Господу и пребывали верными Ему. Удостоверение, что солуняне таковы, успокоило и усладило дух Апостола, и он весть о сем не мог иначе наименовать, как евангелием для себя.
О чем была благая весть, принесенная Тимофеем? — Об истинно христианском настроении солунян, выражавшемся верою и любовию, и о сохранении добрых отношений к Апостолу, свидетельствуемом памятию о нем и желанием видеть его.
Благовестившу веру вашу и любовь. Вера и любовь у Апостола — существо христианства. Ни вера без любви не достойна похвалы, ни любовь без веры не имеет цены. Почему учит ли он, — учит, чтоб все держали веру, любовию споспешествуемую, уверяя, что без них все другое — ничтожно пред очами Божиими (1 Тим. 1, 5–6); хвалит ли кого, — хвалит за веру и любовь. Так в начале почти всех посланий его. В словах: благовестившу мне веру вашу и любовь Апостол сказал то же, что: он возвестил мне, что вы пребываете истинными христианами.
И яко имате память о нас благу. Память благая — память с благорасположением, теплая, сердечная, — плод и свидетельство любви к Апостолу. Или благая память — память добрая в том смысле, как у нас говорят: оставил добрую о себе память, поминают Апостола добром, считая его истинным своим благодетелем, как истинного посланника Божия. «Поминаете обо мне с похвалами и одобрением», — изъясняет Феофилакт. Радует же Апостола такая память, не яко память, а ради того, что ею означалась приверженность к вере, которую он им передал. Святой Златоуст говорит при сем: «В этом заключается похвала, что не только когда мы находились у вас и когда совершали чудеса, но и теперь, когда мы вдали от вас и терпим побои, и переносим бесчисленные бедствия, имате память о нас благу».
Всегда желающе видети нас, — Всегда одни относят к: имате память благу, как в русском переводе, другие к: желающе видети нас, как в славянском. Мысли это нисколько не изменяет, но по-славянски лучше. Благая память возбуждалась постоянным желанием видеть Апостола, а это истекает из любви к нему. Память сердца, выражавшаяся желанием видеть Апостола, прочнее и непоколебимее памяти умовой. Последняя утверждалась на первой — и если была всегдашняя, то потому, что всегдашнее было желание видеть, порождавшееся любовию.
Якоже и мы вас. Если б не приложил Апостол и сего, изображение его к солунянам сочувствия было бы неполно. Взаимность есть душа общения сердечного. Утешительно, конечно, было для солунян знать, что Апостол удостоверился в их любви к нему: «ибо для любящего весьма приятно, если любимый знает, что он любим им» (Златоуст). Но несравненно утешительнее должно быть удостоверение, что и он таков же к ним, каковы они к нему.
Все сии напоминания были у Апостола не одни обычные обороты речи в письменных сношениях, но выражали самую истину и направлены были все к одной цели — воодушевлению солунян ценить веру принятую, любить ее и стоять в ней твердо.
Стих 7. Сего ради утешихомся, братие, о вас, во всякой скорби и нужде нашей, вашею верою.
Сего ради — по грамматическому течению речи не ожидалось бы; но как впереди поместилось несколько мыслей обрадовающих, то, обобщая их и сводя воедино, Апостол вставил — сего ради — ради всего, возвещенного Тимофеем, всем, что он сказал. В конце же стоящее — верою вашею, будет служить объяснением — сего ради. Всем этим, верою вашею утешились мы, — ибо вера совмещает все.
Утешихомся, братие, о вас. Греческое εφ` υμιν на вас, как бы почили на вас, успокоились относительно вас, все тревоги наши о вас миновались, и это исполняло утешением сердце наше. «Боялись, не одолело ли вас искушение, и скорбели о том. Но, когда Тимофей возвестил нам о том, что у вас, мы не только скорбеть перестали, но и радости исполнились. Ниже чувства какой-либо печали не осталось в нас из-за радости о вас» (Экумений).
Во всякой скорби и нужде нашей. Скорбь и нужда обнимают все теснившее Апостолов. Нужда указывает более на внешние тесноты, а скорбь на тесноту сердца. Радость была столь велика, что при ней Апостол забыл про все неприятности, тяготившие его, несмотря на то, что они были и велики, и численны. Скорбь и нужду разумеет Апостол, и те, кои перетерпел, и те, которые он терпел в ту пору. Тут содержатся и те скорби, кои понесены ради солунян. В этом отношении мысль будет: слава Богу, не напрасно страдали и терпели ради вас, — вы тверды, не вотще труд наш. В отношении же к тем теснотам, в которых находился Апостол при получении добрых вестей, — мысль будет: «не чувствуем более скорбей, но утешились не в одной какой скорби, но во всякой. Радость наша о вас стала противовесом всех нужд наших» (Феофилакт).
Вашею верою. Вера здесь означает все: и учение христианское, и жизнь, сообразную с ним, и все чины христианские, и память об Апостолах с желанием видеть их. Вашею верою — то же, что вашим христианством, тем, что вы, как приняли веру и начали жить по духу ее, так и доселе пребываете. Святой Златоуст говорит: «Кто может сравниться с Павлом, который спасение ближних считает за свое собственное, имея такое же отношение ко всем, какое тело к членам? Он не хотел, чтоб они изъявляли благодарность ему за перенесенные им ради их искушения, но изъявляет им благодарность за то, что не поколебались по причине искушений, с ним случившихся, говоря как бы: вам предстояло более опасности от искушений, чем нам; вы более подвергались искушениям, нежели мы, хотя вы и не страдали во время страданий наших. С тех пор, как Тимофей принес нам радостную весть, мы не чувствуем никакой горести. Доброго учителя ничто не может смущать до тех пор, пока дела учеников текут по желанию его. О вас утешихомся, то есть вы нас подкрепили, вы нас умастили, вы нам дали вздохнуть, вы не допустили нас до того, чтоб мы пали под тяжестию искушений».
Стих 8. Яко мы ныне живи есмы, аще вы стоите о Господе.
Мы живы. Так говорит о себе всякий, над кем тяготела беда и миновала: неизвестность о солунянах причиняла смертную скорбь Апостолу, теперь это миновалось, камень спал с сердца, и он чувствует себя ожившим. Или так: обстоятельства мои тяжелы, как смерть, так что могу сказать: по вся дни умираю (1 Кор. 15, 31). Но, получив добрую о вас весть, я ожил. Все забыто, все нипочем, когда вы стоите… На нас повеяло жизнию. Или так: жизнь Апостолов — успехи Евангелия и веры Христовой; тут их душа. Услышав о непоколебимости в вере солунян, Апостол говорит: то и жизнь нам, когда мы верны Господу. «Не сказал: мы воодушевились, а что? — Мы ныне живы есмы, показывая тем, что смертию Для себя считаем не иное что, как их преткновение, а жизнию — их преспеяние» (Златоуст), «их твердость в вере и стояние во Христе» (Феодорит, Экумений).
Аще стоите о Господе. Стоять в Господе есть — непоколебимо веровать в Него, прилеплену быть к Нему и неуклонно следовать заповедям Его. «Стоят в вере те, кои веру в Него хранят непоколебимую и жизнь ведут сообразно с верою» (Экумений). Господь — источник и стихия жизни. Стоящие в Нем, в Нем вкоренены, с Ним соединены и объединены, в Нем сокровенны сердцем и помышлениями.
Аще — не означает сомнения, а напротив, полную уверенность, что солуняне не стоят только, но и будут стоять в Господе, — уверенность в их непоколебимой твердости. Если б не было такой уверенности, не было бы помянутого излияния радости. Сомнение убивало бы ее в самом зародыше. Можно, однако ж, предполагать, что, употребляя такой оборот речи, Апостол скрытно приводит и увещание: смотрите же стойте, не колеблите моей в вашей стойкости уверенности, иначе, вы убьете меня.
Стих 9. Кое бо благодарение Богу можем воздати о вас, о всякой радости, еюже радуемся вас ради пред Богом нашим.
Первый плод вести, принесенной святым Тимофеем, — обрадование Апостола Павла; второй — благодарение Богу. Обрадованный благодарит Бога, от Которого всякое благо. Дух, в Боге живущий, к Нему впервые и обращается, в радости ли, или в скорби.
Бо — ибо — изъяснительное, вместо: да и какое благодарение воздадим? Или, — удерживая обычное значение сей частицы — указание причины, — можно допустить, что — кое бо благодарение воздати — стоит вместо: ибо это для нас величайшее, неизреченное благо. Благо сие от Бога. Вместо того, чтобы выставлять великость блага, Апостол говорит о невозможности достойно возблагодарить за него Бога. Как бы так: твердость ваша в вере сколько была желательна, и сколько я боялся за нее! Известие превзошло мои ожидания. Это великое для меня благодеяние Божие. И сил не имею достойно возблагодарить Бога за сие благо. Обрадование мое ради вас не имеет меры. Святой Златоуст говорит: «Распространяя вышесказанное (то есть мы живы…), Апостол говорит: кое бо благодарение воздамы… Вы были для нас виновниками столь великой радости, что мы не в силах и возблагодарить достойно Бога. Успехи ваши мы считаем даром Божиим. Вы столько облагодетельствовали нас, что мы считаем это делом, совершенным по внушению Божию, или, лучше, делом Самого Бога. Столь возвышенные чувствования (ваши) — не дело человеческих усилий».
Можем воздати. Воздают долг. Считая себя крайне облагодетельствованным, чувствует обязанность благодарить Бога, ti<~> сил не находит достойно возблагодарить Его. Так велико благо обрадования. «Великость веселия препобеждает песнопение уст, ибо не в силах мы вознести Богу песнь, равносильную радости, какая доставлена нам вами» (Феодорит).
О вас. Говорит только о своем обрадовании из-за них, в изъявление крепкой и неудержимой любви своей к ним.
О всякой радости — или указывает на разные предметы, радость доставившие, или вообще означает полноту радости, — так: за всю эту радость, к этому же относится и: еюже радуемся вас ради… Радостью радоваться значит радоваться полно, в высшей степени, — то же, что в другом месте — возрадоваться радостью великою (Мф. 2, 10).
Пред Богом. — Возвышает цену радости, — радуется такою радостью, какою свойственно радоваться пред Богом, радостью святою, благоговейною, в духе веры и преданности Богу и зачавшеюся, и зреющею. Тут же и удостоверение в искренности радости, как бы: пред Богом, всевидящим свидетелем и всего того, что внутри сокровенно происходит.
Стих 10. Нощь и день преизлиха молящеся видети лице ваше, и совершити лишение веры вашея.
Третий плод благой вести о солунянах — желание видеть их и желание столь сильное, что у святого Павла была о том денно-нощная молитва всеусердно изливаема пред Богом. Когда благодарит он за обрадование свое, можно думать, что благодарит за себя, за свое счастие. Прилагая же и молитву о том, чтобы видеть новообращенных учеников, он дает разуметь, что не это одно обрадование у него на душе. Это снаружи, глубже лежит любовь. Обрадование из любви к ним. Любовь произвела обрадование при вести о добром стоянии их в вере. Она же — причиною того, что он не довольствуется одною радостью, но желает и видеть их. То и другое сливается в одно чувство, и заставляет молиться день и ночь, чтоб Бог сподобил увидеть их и еще. «Как земледелец, слыша о своем поле, которое он возделал, что оно изобилует плодами, нетерпеливо желает видеть сам то, что ему доставляет такую приятность, так и Павел — Македонию» (Златоуст).
Видеть же их молится не затем, чтобы только видеть, но чтоб восполнить лишение веры. Чувства у Апостола всегда подчинены главной цели его служения апостольского, — чтоб обращенные стояли в вере и знали ее в совершенстве. В краткое пребывание в Солуни многое было не договорено. Вот и желает посетить их, чтоб договорить. Подобно сему и к римлянам пиша, говорит он, что всегда желал видеть их, чтоб преподать им некое дарование духовное к утверждению их (Рим. 1. 11)
Совершити лишение веры. Вера, как настроение душевное, была сильна у них, но содержание веры не все было им преподано. Сила веры была велика, но не познание предметов ее. Вера может являться в полном напряжении с первого момента уверования, но время и учение все более и более раскрывают область веры. Святой Златоуст пишет: «Совершити лишение веры… что это значит? — То, что они еще не всем учением воспользовались и не всему научились, чему надлежало научиться. Быть может, между ними были и состязания о воскресении, и много было таких, кои смущали их уже не искушениями и опасностями, но тем, что выдавали себя за учителей. Это он и называет лишением веры. Почему не сказал: утвердити, но: совершити… что более относится к научению, нежели к утверждению, подобно тому, как и в другом месте говорит он: да совершит вы во всяком деле блазе (Евр. 13, 21)». Экумений прибавляет: «О колеблемых в вере говорит: утвердити (стих 2), а о твердых в вере, недостаток же некий имеющим в учении ее, — совершити, говорит, то есть восполнить. Учение веры не было им вполне известно. Неполно знали они о воскресении и, может быть, о чем подобном. В вере во Христа они были тверды, несмотря на искушения и скорби. Но надлежало им узнать и все догматы нашей веры» (то же и Феофилакт).