216 (224). К Генефлию, пресвитеру (Обличает козни Евстафия, который в письмо, укоризненное для св. Ва­силия, внес еретические слова, не означив, чьи они, чтобы читающие при­нимали их за Василиевы; опровергает клевету, будто бы он в согласии с Аполлинарием, тем самым исповеданием веры, к которому прежде подпи­сался Евстафий, теперь отступивший от веры и давший Геласию другое исповедание веры, несогласное с прежним. (Писано в 375 г.))

 Получил я письмо твоего благоговения и похвалил наименование, какое удачно дал ты написанной ими книге, назвав ее кни­гой отпускной. Не могу и понять, какое оправдание в сем пред непогрешительным Судилищем Христовым приготовили себе написавшие сию книгу чтобы отступить от любви моей. Ибо выставляют на вид мою вину, сильно нападают на меня, рассказывая, что им угодно, а не что было на самом деле; сами притворяются весьма смиренными, а мне приписывают надменную гордость, будто бы не не принял я посланных ими; и все это или, безопаснее сказать, большая часть из этого — ложь; все это написано так, как будто бы хотят они уверить только людей, а не правду говорить пред Богом и стараются угодить людям, а не Богу, пред Которым всего предпочтительнее истина. Сверх того, в написанное против меня сочинение вставили еретические выражения, скрыв имя не­честивого сочинителя, чтобы многие, по простоте своей читая перед этим жалобу на меня, и присовокупленное почли моими же сло­вами, потому что хитрыми моими клеветниками умолчано имя отца сих лукавых учений, а чрез то людям простодушным оставлен случай к подозрению, будто бы это и выдумано, и написано мною. Посему прошу вас, знающих это, и сами не смущайтесь и успо­койте волнение колеблющихся, хотя и известно мне, что с трудом будет принято мое оправдание, потому что злые хулы на меня распространены лицами, достойными вероятия.

 Итак, в рассуждении того, что распространяемое под моим именем не мое, думаю, что, хотя гнев на нас и весьма омрачает их рассудок, делая их неспособными видеть полезное, однако же если сам ты спросишь их, конечно, не дойдут до такого ожесточения, чтобы осмелились собственными устами вымолвить ложь и ска­зать, что это — мое сочинение. А если не мое, почему же осуж­дают меня за чужое? Но скажут, что я сообщник Аполлинариев и сам держусь таковых превратных учений. Пусть потребуют у них на сие доказательств. Если умеют они проникать в сердце человеческое, пусть сознаются в этом, и вы узнаете справедливость их во всем. А если уличают меня в общении тем, что видимо и всем известно, то пусть покажут или канонические письма, мною к нему или им ко мне писанные, или сношения со мною клириков, или что когда-нибудь принял я кого из них в общение молитвы.

 Если же выставляют письмо, которое писано к нему двадцать пять лет тому назад, писано мирянином к мирянину и притом не то, которое мною было написано, но в списке, Бог знает кем сделанном, то из этого самого узнайте несправедливость потому что никто во время епископства не обвиняется, если, будучи мирянином, по неучастию в деле написал что неосмотрительно, и притом не о вере, но простое письмо, заключающее в себе дружеское приветствие. Может быть, окажется, что и они писали и к язычникам, и к иудеям, и это не ставится им в вину. Ибо до сего дня никто не был судим за дело, подобное тому, за какое обвиняют меня «оцеждающии комары» (Мф. 23, 24).

 Итак, что не писал я сего, не был в согласии с ними, но даже предаю проклятию тех, которые держатся сего лукавого мудро­вания, то есть сливают Ипостаси, в чем возобновляется нечести­вая ересь Савеллиева,— это известно Сердцеведцу Богу, извест­но и всему братству, изведавшему на опыте мое смирение. Да и они сами, так сильно обвиняющие меня ныне, пусть испытают соб­ственную совесть и узнают, что с детства далек я был от подоб­ных учений.

 А какой же мой образ мыслей? Если кто доискивается сего, узнает из самого письма, под которым есть собственноручная их подпись, и ее-то желая уничтожить, скрывают они перемену свою в своей клевете на меня. Ибо не признаются, что раскаиваются в подписи своей к предложенной мною книге, но на меня возводят обвинение в нечестии, почитая никому не известным, что отделение от меня есть только предлог, в действительности же отпали они от веры, которую, неоднократно при многих исповедовав письменно, напоследок приняли и подписали в том виде, как мною предложена, что всякий может прочесть и узнать истину от самого этого писания. Намерение их сделается известным, если кто прочтет исповедание веры, которое дали они Геласию, после подписи, данной мне, и заметит, какое различие между тем и другим исповеданием. А если так легко переходят они от одного образа мыслей к другому, противному, то пусть не чужие отыскивают сучки, но вынут бревно из собственного своего глаза (см.: Мф.7,5).

 Но полнее оправдываю себя во всем и показываю дело в другом письме, которое удостоверит требующих большего. А вы в наастоящее время, получив это мое письмо, отложите всякую печаль утвердите любовь свою ко мне, по которой сильно желаю единения с вами. Мне причинит величайшую скорбь и неутоли­мую болезнь сердцу, если клеветы на меня столько превозмогут над вами, что охладят любовь и сделают нас чуждыми друг дру­гу. Будьте здоровы!