131 (136). К Евсевию, епископу Самосатскому (Описывает болезнь свою, жалуется на упадок церковных дел, изъявляет желание свидеться с Евсевием, чему доселе, кроме собственной болезни, препятствовало и то, что больны были и все, его окружающие. (Писано в 373 г.))

 

 В каком положении нашел меня добрый Исаакес, об этом лучше перескажет тебе сам он, хотя и не владеет достаточно язы­ком, чтобы трогательно описать чрезмерность страданий,— так велика была моя болезнь! Но, вероятно, известно это всякому, кто хотя несколько меня знает. Ибо если и тогда как, по-видимому, в добром я здоровье, у меня менее сил, чем у людей, в жизни ко­торых уже отчаялись, то можно по этому судить, каков я был во время болезни. Впрочем (извини горячку, если она шутит), по­елику быть нездоровым для меня стало чем-то естественным, то надлежало бы при этой перемене состояния иметь мне самое крепкое здоровье. Но поелику наказание Господне по заслугам моим умножает болезненность мою новыми усугублениями, то вслед за одною немощию получил я другую немощь; почему из всего этого даже ребенку видно, что совершенно необходимо уже мне расстаться с этим покровом, разве только Божие человеколюбие, по долготерпению своему, дав время на покаяние, и теперь, как многократно прежде, освободит и избавит от непреодолимых бедствий. Итак, да будет сие, как угодно Богу и полезно для меня.

 А в каком упадке и небрежении дела церковные, потому что ради собственной безопасности не обращаем внимания на дела ближних, не способны видеть даже того, что при общих неудачах гибнет вместе и благосостояние каждого, об этом нужно ли говорить? Особливо нужно ли говорить человеку, который, издалека предусмотрев все в подробности, наперед засвидетельствовал и провозвестил и сам подвигся, и других возбуждал, то чрез письма, то приходя сам, и чего не делал, чего не говорил? Припоминаем об этом всякий раз, как видим исполнение, но ничем еще не вос­пользовались. И теперь, если бы не воспротивились мне грехи мои (сперва благоговейнейший и возлюбленнейший брат наш содиакон Евстафий, впав в тяжкую болезнь, продержал меня це­лые два месяца, пока со дня на день ожидал я его выздоровле­ния; потом занемогли все, со мною бывшие, из которых остав­шихся перечислит брат Исаакес, а напоследок сам я одержим был этою болезнию), то давно бы уже был я у твоей досточестности, не для того, чтобы оказать какую-либо пользу общему делу, но чтобы самому приобрести великую выгоду от свидания с тобою. Ибо решился я поставить себя вне стрел по делам церковным, как ничем не защищаемый от нападений, умышляемых против­никами. Великая рука Божия для целого мира да спасет тебя, мужественного стража веры, бодрственного предстоятеля Церк­ви, и да сподобит меня прежде исхода моего свидеться с тобою на пользу душе моей.