бб) О достойном приступании к Тайнам Тела и Крови Господних (27–32)

Стих 27. Темже иже аще яст хлеб сей, или пиет чашу Господню недостойне, повинен будет Телу и Крови Господни.
Темже — ωςε — так что. Откуда вывод? — Из существа таинства. Хлеб сей есть Тело Господне, и чаша сия содержит Кровь Господню, истинные, а не вместообразные истинным. Посему кто недостойно причащается их, тот повинен Телу и Крови Господним. Что значит эта повинность? — То, что он убивает Господа и проливает кровь Его. Святой Златоуст говорит: «Почему в этом он повинен? — Потому что проливает кровь и производит заклание, а не жертву приносит. Как тогда пронзившие Господа пронзали не для того, чтобы пить, но чтобы пролить кровь Его, так поступает и тот, кто приобщается недостойно. Видишь ли, как страшна речь его и как сильно он тронул их, показав, что если они таким образом намерены пить (Кровь Господа), то будут недостойно причащаться предлежащих Таин? И подлинно, не недостойно ли приступает тот, кто презирает алчущего, и кроме того, что презирает, еще посрамляет его? Ибо, если неподавание милостыни бедным лишает человека царствия небесного, хотя бы он был девственник, равно как и нещедрое подавание, ибо и девы имели у себя елей, но только не в изобилии, то представь, сколь велико зло, если совершится столько преступлений? Каких, скажешь, преступлений? О каких преступлениях говоришь ты? Приобщившись такой трапезы, тебе следовало бы сделаться смиреннее всех и уподобиться Ангелам, а ты сделался жестокосердее всех; ты вкусил Крови Господней и не признаешь своего брата; достоин ли ты прощения? Если бы даже ты не знал его доселе, то после этой трапезы должен был бы признать его; а ты бесчестишь и самую трапезу, считая сподобившегося быть причастником ее недостойным яств твоих. Разве ты не слышал, чему подвергся требовавший сто динариев от брата своего, как он утратил дар, уступленный ему господином его? Разве не знаешь, чем ты был, и чем стал теперь? Разве не знаешь, что гораздо более этого бедного деньгами ты был беден добрыми делами, быв исполнен бесчисленных грехов? Однако Бог простил тебе все грехи и удостоил тебя такой трапезы; но ты и после того не сделался человеколюбивее, посему не остается ничего более, как и тебя предать мучителям (Мф. 18, 34). Будем же внимать словам Апостола все мы, которые здесь приступаем к священной трапезе вместе с бедными, а вышедши отсюда, не хотим и смотреть на них, но, предаваясь пространному себя питанию, алчущих оставляем без внимания, в чем тогда виновны были и коринфяне. Скушав за обедом что-нибудь приятное, ты остерегаешься, чтобы другим дурным кушаньем не испортить прежнего, а, приняв Духа, предаешься удовольствиям. Вспомни, что делали Апостолы, причастившись священной вечери; не к молитвам ли и песнопениям обратились они, не к священному ли бдению, не к учению ли продолжительному и исполненному великого любомудрия? А ты, если прежде причащения попостишься, чтобы сколько-нибудь оказаться достойным причащения, то после причащения, когда надлежало бы усилить воздержание, погубляешь все. Но не одно и то же поститься прежде или после; должно быть воздержным и в то, и в другое время, но особенно после принятия Жениха; прежде — для того, чтобы соделаться достойным приятия, а после, для того, чтобы не оказаться недостойным полученных даров».
Таким образом, святой Златоуст выяснил, что недостойно причащаются не только те, которые не приготовляются к тому как следует, но и те, которые после причащения ведут себя недостойно сего причастия. Пример коринфян ведет именно к такому уроку.
Стих. 28. Да искушает же человек себе, и тако от хлеба да яст, и от чаши да пиет.
Искушать себя значит испытать и внимательно исследовать, достоин ли святого причастия. Но как тут говорится: и тако от хлеба да яст и от чаши да пиет, то этим вместе указывается, что коль скоро найдешь что препятствующее причащению, устранить то и исправить. Искушение здесь значит достойное приготовление. В чем оно? — В очищении совести. Принеси покаяние во грехах, и положи твердое намерение вперед не грешить, а вместо грехов творить всякую добродетель, и ты достойно готов к причастию. Святой Златоуст говорит: «Главное благо в том, чтобы приступать к Тайнам с чистой совестию. Не довольствуясь сказанным прежде, он присовокупляет еще следующее: да искушает себе человек, как он говорит и во втором послании: себе искушайте (2 Кор. 13, 5), а не так, как поступаем теперь мы, сообразуясь более со временем, нежели с душевным расположением. Мы стараемся не о том, чтобы приступить приготовившись, очистившись от всего злого и с полным благоговением, но лишь бы приступить, когда приступают все. Не так повелевает Павел; он знает одно только время для приступания к Тайнам и причащению, когда чиста совесть. Если мы не приступаем к чувственной трапезе, страдая горячкою и приливом дурных соков, дабы не подвергнуться смерти, то тем более нам не должно касаться этой трапезы с порочными пожеланиями, которые хуже горячки. Под именем порочных пожеланий я разумею как телесные, так и душевные — любостяжание, гнев, злопамятность, и вообще все порочные наклонности. Приступающему должно очиститься от всего такого, и тогда касаться этой чистой жертвы. Посему Апостол и говорит: да искушает себе каждый, и тако да приступает; повелевает испытывать не одному другого, но самому себя, устрояя судилище без гласности и обличение без свидетелей».
Стих 29. Ядый бо и пияй недостойне, суд себе яст и пиет, не разсуждая Тела Господня.
«Что говоришь ты? Источник столь многих благ, трапеза, источающая жизнь, обращается в осуждение? — Не по своему существу, говорит он, а по вине приступающего. Как пришествие Господа, доставившее нам великие и неисследованные блага, послужило к большему осуждению не принявших Его, так и эти Тайны навлекают большее наказание на недостойно причащающихся. Почему же суд себе яст? Не разсуждая Тела Господня, то есть не размышляя, не представляя, как должно, величия предложенных Таин и не думая о важности дара. Если бы ты вполне понимал, Кто предлежит пред тобою и кому Он предлагает Себя, то не имел бы нужды ни в каком увещании, а одного этого было бы достаточно для возбуждения в тебе полного благоговения, если только ты не пал слишком глубоко» (святой Златоуст).
Суд яст, — предполагает в минуту самого вкушения бывающий приговор суда Божия, — и не это только, но и присуждение наказания. Приговор суда пред сим указан: повинен Телу и Крови Господни; а здесь разумеется присуждение наказания. «Прияв дар противозаконно, не только не получишь от того спасения, но еще понесешь наказание за поругание» (Феодорит). Какое наказание? — Как вина одна, а степени ее разны, так и наказания; и одни в сей жизни совершаются, и иногда тотчас, а другие оставляются до будущей жизни. Все, как судит правда Божия и милость к нам, даже в самом наказании. Что на недостойно причащающихся посылаемы были наказания еще в сей жизни, опыты сего были у самих коринфян, как вслед за сим сказывает Апостол.
Стих 30. Сего ради в вас мнози немощни и недужливы, и спят (усыпают) довольни.
«Так, конечно, на самом деле было, ибо не решился бы Апостол писать о том, чего не было, зная, что это явная ложь» (Феодорит). Немощни — означает вообще слабость, недужливи — определенные болезни, спят, усыпают — умирают. «Здесь он приводит в пример уже не других, как сделал в беседе об идоложертвенном, где говорил о древних событиях и о бедствиях евреев в пустыне, но самих коринфян, что придает словам его более трогательности. Сказав: суд себе яст, и имея в виду, чтобы это не было принято за одни слова, он указывает и на дела, призывает в свидетели их самих, чем и действует сильнее угрозы, выражая, что угроза уже перешла в дело. Не довольствуясь этим, он потом напоминает и о геенне, и твердо доказывает слова свои, устрашая их со всех сторон и разрешая вопрос, часто предлагаемый. Многие в недоумении спрашивают друг друга, от чего происходят преждевременные смертные случаи, от чего продолжительные болезни? — Причина многих, говорит он, из таких нечаянных бедствий заключается в грехах. Те, которые грешат, а между тем и здоровы, и счастливы по-мирски, берегутся для будущих мук. Там они подвергнутся жесточайшему наказанию» (святой Златоуст). Итак нечего себя обнадеживать, или предавать себя дерзости, тем, что случается, и недостойно причастившись, не подвергаться явному наказанию. От правды Божией никакой грех не укроется, и никакому греху невозможно остаться без воздаяния. Когда-нибудь он получит его.
Стих 31. Аще бо быхом себе разсуждали, не быхом осуждени были.
Себе разсуждать здесь то же, что выше: да искушает себе кийждо. Это значит: если бы мы надлежащим образом себя испытывали пред причащением и достодолжно приготовлялись к нему, то не быхом осуждени были, то есть не ели и не пили бы мы себе суда, не был бы над нами произносим приговор: повинен Телу и Крови Господни. Осуждение, то есть суд и присуждение наказания, бывает за недостойное причащение, а недостойное причащение допускается оттого, что себя не рассуждаем, не испытываем и не очищаем от грехов покаянием, иное утаивая, иное сказывая в половину.
«Не сказал Апостол: если бы наказывали себя, или мучили себя, но: если бы только захотели сознать грехи свои сами и осудить себя и свои беззакония, то избавились бы от наказания и здесь, и там. Ибо осуждающий сам себя вдвойне умилостивляет Бога и сознанием грехов своих и готовностию не делать их на будущее время. Но мы не хотим делать, как должно, и этого легкого дела» (святой Златоуст).
По ходу речи это относится к причащению, но вне контекста это положение идет ко всякому греху. Всякий грех от нерассуждения себя, и всякому греху изрекается суд и наказание в самый акт греха. Исполнение приговора и отлагается иногда до времени, но самый приговор тотчас последует. Себя рассудить значит сознать, кто ты, дерзающий творить грех, прогневляющий Бога пред лицем Самого Бога, невидимо, но тем не менее действительно присущего тебе? Приняв эту непреложную истину сознанием, едва ли бы кто решился грешить. Но в деле греха враг ее затмевает и совсем изгоняет из сознания. Как ни нелепо слово грешника: не видит Бог, а оно всегда проходит в мыслях грешника грешащего.
Стих 32. Судими же, от Господа наказуемся, да не с миром осудимся.
Мысль Апостола все стоит на недостойном причащении Святых Таин. Судими — значит, что в момент недостойного причащения приговор над нами произносится, ибо, причастившись недостойно, мы суд себе ели и пили. За приговором следует наказание, когда немощь, когда недуг, когда смерть. Так от Господа наказуемся. Но обо всем этом Апостол уже говорил выше. Что теперь прибавляет, есть: да не с миром осудимся, то есть эти временные наказания посылает Господь затем, чтоб избавить нас от осуждения на вечные муки вместе с миром, или со всеми грешниками неверами.
«Апостол не угрожает нам наказанием вместе с миром, но щадит нас, угрожая здешним наказанием, которое временно и заключает в себе много утешения, ибо оно освобождает от грехов и подает сладостную надежду на будущее, которая облегчает настоящие страдания. Этим он желает и утешить немощных и сделать других более ревностными. Ныне же, говорит, судими, от Господа наказуемся. Не сказал: подвергаемся казни или мукам, но наказуемся παιδευομεθα, обучаемся, вразумляемся. Ибо настоящее наказание есть более вразумление, нежели осуждение, более врачевание, нежели карание, более целение, нежели мучение, более исправление, нежели воздаяние. И не только этим, но и угрозою большего (будущего) наказания он облегчает настоящее: да не с миром, говорит, осудимся. Видишь ли, как он указывает на геенну и на Страшный суд и доказывает, что этот суд и наказание неизбежны и будут непременно? Ибо если верующие и находящиеся под покровом Божиим не избегают наказания за свои прегрешения, как видно из настоящих указаний, то тем более не избегнут неверные и согрешающие тяжко и неисцельно» (святой Златоуст). «Миром назвал погрязших в неверии и грехах, и говорит, что как Бог особенно благоволит и печется о верующих, то воздает им за грехи здесь, чтоб не быть им осужденными вместе с теми» (Экумений).