б) Сравнением устройства Церкви, вмещающей разные дары и разнодаровитых, с телом, составленным из разных членов, мирит с неравномерностию даров (12, 12–26)

Стих 12. Якоже бо тело едино есть, и уды имать многи, вси же уди единаго тела, мнози суще, едино суть тело: тако и Христос.
Святой Златоуст говорит: «Утешив коринфян тем, что всякое дарование есть дар благодати, что все подается одним и тем же Духом и подается на пользу, что Дух открывается и в меньших дарованиях, и вместе заградив их уста тем убеждением, что должно покоряться власти Духа, Апостол утешает (и вразумляет) их еще иным общеизвестным сравнением, сравнением с телом, которым (сравнением) старается доказать, что никто из христиан не унижен пред другими (хотя получил неодинаковый дар). Человека малодушного и получившего меньше других ничто так не утешает и не располагает оставить скорбь, как убеждение, что он не унижен пред другими. Посему Апостол и доказывает это: якоже бо, говорит, тело едино есть и уды имать многи. Видишь ли глубокую его мудрость? Он доказывает, что одно и то же есть единое и многое. Раскрывая еще более этот предмет, присовокупляет: вси же уди единаго тела, мнози суще, едино суть тело. Не сказал: многие члены принадлежат единому телу, но: самое единое тело есть многое, и многие члены его суть единое. Если же многое есть единое и единое — многое, то где различие, где преимущество, где унижение? Вси же, говорит, едино суть: не просто едино, но, будучи рассматриваемы собственно в отношении к составу тела, все они суть едино; а когда они рассматриваются порознь, тогда есть различие и притом различие во всех их. Ни один из них не может сам по себе составить тела, и каждый одинаково недостаточен к тому, чтобы составить тело, а необходимо для этого их соединение, ибо когда многие сделаются единым, тогда и составляется одно тело. Выражая это, он и говорит: вси же уди единаго тела, мнози суще, едино суть тело. Не сказал: высшие и низшие, но: мнози суще, что относится ко всем вообще. Как же они могут быть едино? — Когда, оставив различие их как членов, будешь рассматривать их по отношению к телу. Ибо что глаз, то же и нога, в том отношении, что они суть члены и составляют тело; в этом между ними нет никакого различия. Не можешь сказать, что один какой-нибудь член составляет тело сам по себе, а другой нет; в этом отношении они все равны, и все суть одно тело» (святой Златоуст).
«Сказав и ясно доказав это по общему всех здравому смыслу, Апостол присовокупляет: тако и Христос. Надлежало бы сказать: так и Церковь, ибо это следовало из предыдущего; но он не сказал так, а вместо Церкви наименовал Христа, употребив выражение более возвышенное и более пристыдив слушателя. Смысл его слов следующий: так и тело Христово, которое есть Церковь. Как тело и глава составляют одного человека, так и Церковь и Христос, говорит, едино суть; посему и именует вместо Церкви Христа, разумея здесь тело Его. Как наше тело есть нечто единое, хотя состоит из многих членов, так и в Церкви все мы составляем нечто единое, ибо хотя она состоит из многих членов, но эти многие суть одно тело» (святой Златоуст).
«Таким образом, успокоив и ободрив общеизвестным примером того, кто считал себя униженным, Апостол оставляет обыкновенные предметы и переходит к другому предмету — духовному, который мог доставить еще больше утешения и ясно показать равенство чести (у членов Церкви). К какому же?» (святой Златоуст).
Стих 13. Ибо единем Духом мы вси во едино тело крестихомся, аще Иудеи, аще Еллини, или раби, или свободни; и вси единем Духом напоихомся.
«Смысл слов его следующий: один Дух составил из нас одно тело и возродил нас, ибо не иным Духом крещен один, а иным другой. И не только крестивший нас Дух есть един, но и то, во что Он крестил, то есть для чего крестил, есть едино; ибо мы крестились не для того, чтобы составлять различные тела, но чтобы все мы в точности составляли одно тело, то есть крестились для того, чтобы всем нам быть одним телом. Таким образом, и составивший нас един, и то, во что Он составил нас, — едино. И не сказал Апостол: дабы мы принадлежали одному телу, но чтобы были едино тело: мы вси во едино тело крестихомся. Хорошо также сказал: мы вси, включив и себя самого. И я, — говорит Апостол, — не имею пред тобою никакого преимущества в этом отношении; и ты — тело так, как я, и я так, как ты, и все мы имеем одну и ту же Главу и родились одинаковым рождением, потому и составляем одно и то же тело. — Аще Иудеи. Но что я указываю на иудеев? И язычников, которые были так далеки от нас, Бог привел в состав единого тела. Аще Иудеи, аще Еллини, или раби, или свободни. Если же мы, бывшие прежде столь далекими друг от друга, соединились и стали едино, то тем более после соединения нам не следует скорбеть и унывать, ибо уже нет места различию. Если Он удостоил одного и того же и язычников, и иудеев, и рабов, и свободных, то, удостоив, станет ли разделять нас, тогда как самое сообщение дарований служит к совершеннейшему единению?» (святой Златоуст).
И вси единем Духом напоихомся. Это напоение отлично от возрождения в крещении. Там получается бытие духовное; здесь духовное существо напояется Духом. Когда это? — В таинстве миропомазания, — при Апостолах чрез возложение рук. В сем таинстве подаются дары Святого Духа, что и есть напоение Духом. Экумений пишет: «Чрез единого Духа имеем мы благодать дарований духовных». Феофилакт сказал было, что это напоение совершается в причащении, но потом прибавил: «Но истиннее здесь разуметь наитие на нас Святого Духа, которого сподобляемся мы после крещения и прежде причащения Святых Таин». Очевидно, он разумеет святое миропомазание. Такова мысль и святого Златоуста, от которого они оба заимствовали свое толкование. И он, помянув сначала о Святых Тайнах, потом прибавляет: «Впрочем, мне кажется, что он говорит здесь о том наитии Духа, которое совершается над нами при крещении (по крещении) еще прежде таинства причащения. Напоихомся, сказал он потому, что это переносное выражение весьма прилично настоящему предмету, как будто бы он говорил о растениях и саде, что все дерева орошаются одним и тем же источником, одною и тою же водою. Так точно и мы, говорит, напояемся одним и тем же Духом, сподобляемся одной и той же благодати. Итак, если единый Дух составил нас и в едино тело, соединил всех нас, ибо это означают слова: во едино тело крестихомся; если затем он одно и то же орошение сообщил всем нам, ибо это означают слова: единем Духом напоихомся, и столь далеких между собою соединил вместе, и если многие только тогда составляют тело, когда становятся едино, то о каком твердишь ты различии? Если же скажешь, что членов много и они различны, то знай, что это-то самое и удивительно, и составляет особенность тела, что в нем многое и различное составляет одно; а если бы не было множества, то не было бы так удивительно и чудно, что тело одно, или лучше, тогда не было бы и тела».
Стих 14. Ибо тело несть един уд, но мнози.
«Тело есть не простое нечто, но сложное, из многих частей» (Феодорит). Посему разнообразие тут необходимо. Но при всем разнообразии должно быть единство, иначе не составится тело; единство в том, что всякий член делает все только для всего тела, забывая о себе, и за это все получает от всего тела. Условия жизни тела многи; их исполняют разные члены, и потому что исполняют, тело живет, живое же тело и их живит. Вот зачем тело не один имеет член, а много!
Стихи 15 и 16. Аще речет нога, яко несмь рука, несмь от тела: еда сего ради несть от тела? И аще речет ухо, яко несмь око, несмь от тела: еда сего ради несть от тела?
Мысль Апостола та, что уже когда составилось тело, то хочет-не хочет всякий член бывает тем, чем есть. Потому ему предлежит не рваться вон из тела, потому что он меньший член, а держать свое место и свое значение. Святой Златоуст говорит: «Если бы то, что один меньше, а другой больше, препятствовало входить в состав тела, то не стало бы и всего тела. Посему не говори: я не от тела, потому что я меньше других; нога занимает низшее место, но и она в составе тела. Быть или не быть в составе тела зависит не от положения в том или другом месте, — это производит только различие в месте, — но от соединения или несоединения; быть или не быть от тела зависит от соединения с ним или несоединения. И заметь мудрость Павла, с какою он представляет наши члены произносящими эти слова. Как выше он говорил: сие преобразих на себе и Аполлоса (4, 6), так и здесь, дабы сделать речь свою еще более кроткою и удобоприемлемою, представляет говорящими самые члены, дабы читатели, слыша ответ себе от самой природы, обличаясь самим опытом и общим здравым смыслом, не могли более противоречить. Хотя бы, говорит, и вы говорили то же самое и сколько бы ни возражали, вы не можете быть вне тела, ибо как закон природы, так и еще более сила благодати все соблюдает и сохраняет. И смотри, как он избегает излишества: говорит не о всех членах, а только о двух, и притом крайних, о самом высшем — глазе, и о самом низшем — ногах. Кроме того представляет ногу говорящею не с глазом, но с рукою, которая немного выше ее, а ухо с глазом. Как мы обыкновенно завидуем не тем, которые слишком превосходят нас, а тем, которые не много выше нас, так и он делает свое сравнение». Феодорит наводит при сем: «Приявших меньшие дары снова убеждает Апостол не огорчаться, но любить дарованное. Ибо, если исполняешь ты должность не руки, а ноги, и проходишь служение не глаза, но слуха, надлежит тебе знать, что и это необходимо телу».
Стих 17. Аще все тело око, где слух? Аще же все слух, где ухание?
Это желание тянуться в высшие члены ведет к упразднению низших, а это к расстройству тела и общей пагубе. Если бы удовлетворять подобное желание, то всех надлежало бы производить (например) в глаза или слух, благороднейшие члены; и все тело стало бы глаз или слух. А это на что похоже? «Если все тело станет иметь один лишь член, хотя бы и самый достаточный, то оно без сомнения будет ни к чему негодно, как лишенное прочих членов» (Феодорит). «Так как он указал на различие членов, упомянул о ногах, руках, глазах и ушах, и тем подал мысль о низшем и высшем достоинстве, то смотри, как опять утешает и показывает, что это полезно, что от того преимущественно и бывает тело телом, что члены у него многие и различные. Если бы они все были одно, то и не составили бы тела, посему он и говорит ниже: аще ли быша вси един уд, где тело? А здесь выражает нечто еще гораздо большее, именно, что в таком случае не только не было бы тела, но не было бы и прочих членов» (святой Златоуст).
Стих 18. Ныне же положи Бог уды, единаго коегождо их в телеси, якоже изволи.
Вот что выходило бы по вашему желанию не тем быть, чем есть, а чем-либо повыше! А Бог судил иначе: положил быть многим членам и каждому члену свое определил место; от этого и тело живет, и каждому члену хорошо. Итак, «возлюби всякий дарованное; ибо, если Бог разделил частям тела действующие силы, то не остающийся в положенных пределах, прямо идет вопреки Положившему сии пределы» (Феодорит). А это не совсем безопасно.
«Если Бог так изволил, то не спрашивай, почему так и почему не так. Хотя бы мы могли представить тысячи причин, мы ничем не можем столько же сильно доказать, что это хорошо, сколько словами: как восхотел высочайший Художник, так и сделалось, ибо Он хочет так, как полезно. Если же не должно быть слишком пытливым касательно членов в нашем теле, то тем более в Церкви. Хорошо сказал Апостол: коегождо, выразив пользу всех их. Ты не можешь сказать, что такой-то член устроил Господь, а такой-то нет, но каждый поставлен так по Его воле; и ноге полезно быть на том именно месте, а не одной только голове (на своем); и если бы какой-нибудь член, переменив положение, оставил свое место и перешел на другое, то хотя повидимому занял бы лучшее место, но погубил бы и расстроил все; он потерял бы свое место и не достигнул бы чужого» (святой Златоуст).
Стихи 19 и 20. Аще ли быша вси един уд, где тело? Ныне же мнози убо удове, едино же тело.
«Из чего те заключали о неравенстве чести, то есть что между ними было великое различие, из того самого он доказывает, что они имеют равную честь. Смысл этих слов следующий: если бы не было между вами великого различия, то вы не были бы телом; не будучи телом, вы не были бы едино; а не будучи едино, вы не имели бы равной чести. Обратно: если бы вы все имели равную честь (без отношения к телу), то не были бы телом; не будучи телом, вы не были бы едино; а не будучи едино, как вы имели бы равную честь? Теперь же, так как вы имеете не одно дарование, то и составляете тело; и, будучи телом, вы все составляете едино и ничем не различаетесь друг от друга в том отношении, что составляете тело. Следовательно, это именно различие и производит равенство чести. Представляя себе это, оставим и мы всякую зависть; не будем ни завидовать тем, которые имеют больше дарований, ни презирать тех, которые имеют меньше. Так угодно было Богу; не будем же роптать. Если же ты еще смущаешься, то подумай, что другой часто не в состоянии исполнить твоего дела, и потому, хотя ты меньше его, но в этом отношении превосходишь его; а он хотя и больше тебя, но в этом отношении меньше, и, таким образом, вы равны. И в теле члены, повидимому маловажные, совершают не маловажные действия, но часто причиняют погибель и важным, если будут отделены от них. Отними один палец, и увидишь, что и прочие будут менее деятельны и не так будут исполнять свое назначение» (святой Златоуст).
Стих 21. Не может же око рещи руце: не требе ми еси; или паки глава ногам: не требе ми есте.
«Обличив зависть низших и уничтожив скорбь их, которую они могли иметь от того, что другие удостоились больших дарований, Апостол смиряет теперь гордость тех, которые получили больше. Он делал это и прежде, когда беседовал с первыми, именно когда внушал, что дарование есть дар, а не заслуга; но теперь делает то же с большею силою, продолжая то же сравнение. От тела и его единства он приходит к сравнению между собою самих членов, что особенно нужно было знать коринфянам, ибо не столько могло утешить их то, что все они составляют одно тело, сколько убеждение в том, что и при тех дарах, которые получены ими, они нисколько не унижены. И меньшее дарование также необходимо. Как без великого был бы большой недостаток, так и без малого нарушилась бы полнота Церкви. Не сказал: не речет, но: не может рещи; то есть хотя бы оно и захотело, хотя бы и сказало, однако это невозможно по самому существу дела. Берет он два крайние члена и на них останавливает речь свою, именно приводит в пример, во-первых, руку и глаз, а во-вторых, голову и ногу. В самом деле, что маловажнее ноги, или что почтеннее и необходимее головы? Голова собственно и составляет человека. Однако и она сама по себе недостаточна и не может одна совершать всего, иначе нам напрасно даны ноги» (святой Златоуст).
Стихи 22–24. Но много паче, мнящиися уди тела немощнейши быти, нужнейши суть. И ихже мним безчестнейших быти тела, сим честь множайшую прилагаем. И неблагообразнии наши благообразие множайше имут; а благообразнии наши, не требе имут.
«Некоторые думают, что Павел называет здесь членами слабейшими и нужнейшими, менее благородными и пользующимися большим попечением глаза и ноги, именно под первым — глаза, так как они хотя слабее силою, но превосходнее по употреблению, а под вторыми — ноги, о которых между тем прилагается много попечения. Хорошо сказал он: мнящиися и: ихже мним, выражая, что такое положение основывается не на существе вещей, а на мнении людей. У нас нет ничего бесчестного, потому что все это дело Божие. Бог устроил так, что одни члены от природы ни в чем не имеют нужды, а другим должны мы доставлять то, чего не дано им от природы; и однако они от того не бесчестнвы, подобно как животные, по природе своей, большею частию ни в чем не имеют нужды, ни в одежде, ни в обуви, ни в крове, и однако же наше тело не бесчестнее их тела потому, что имеет нужду во всем этом. Подлинно, если рассмотреть внимательно, то увидим, что эти члены (мнящиеся не так красивыми) и по природе своей почтенны и необходимы, на что намекает и сам Апостол, произнося свое суждение о них не на основании нашего внимания и большего о них попечения, но на основании самого существа вещей; ибо, называя их слабыми и менее благородными, он говорит: мнящиися быти; а называя их необходимыми, не прибавляет: мнящиися, но произносит собственное суждение и говорит, что они нужнейши суть. Далее, дабы не было преувеличения с другой стороны, он говорит: а благообразнии наши не требе имут. Дабы кто не сказал: как, неужели члены благородные нужно оставлять в пренебрежении, а о менее благородных заботиться? — он говорит: мы делаем это не из пренебрежения к ним, но потому, что они не имеют в том нужды» (святой Златоуст).
Стихи 24 и 25. Но Бог раствори тело, худейшему большу дав честь, — да не будет распри в телеси, но да тожде в себе пекутся уди (равно один о другом).
Растворил — как вино с водою растворяют. Берется во внимание мнимая худость и попечение. Чего недостает в мнимой добротности, то восполняется большим попечением, а где мнится более добротности, там соразмерно умаляется и попечение. И вышли все ровны. Святой Златоуст говорит: «Если Бог растворил тело, то не оставил возможности различать в нем менее благородное, ибо растворенное делается единым, так что уже не видно, чем оно было прежде; иначе о нем нельзя было бы сказать, что оно растворено. И смотри, как он везде только слегка упоминает о недостатках, выражаясь: худейшему (υστερουντι — умаленному в чем-либо). Не сказал: бесчестному или постыдному, но худейшему (чего-нибудь против другого неимущему). Худейшему, говорит, дав большую честь, показывая, что Бог с пользою и даровал меньше, и почтил больше. Да не будет распри в телеси. Подлинно, было бы великое неравенство, если бы одни члены и от природы и от нас пользовались большим попечением, а другие не имели бы этого ни с той, ни с другой стороны; тогда они распались бы, не имея возможности сохранить союз между собою, а если бы одни отпали, то и прочие потерпели бы вред. Видишь ли, как он доказал, что менее совершенным членам необходимо было дать более чести (то есть попечения). Если бы было не так, то погибли бы все вообще. Но, может быть, кто скажет: о теле точно можно сказать, что менее совершенные члены получили более чести, но как это можно видеть между людьми? — Между людьми еще более можно видеть это. Так, пришедшие в одиннадцатый час первые получили награду; для заблудшей овцы пастырь оставил девяносто девять других, пошел за нею и, нашедши, нес, а не гнал ее; блудный удостоился большего попечения, нежели ведший себя честно; разбойник был увенчан и прославлен прежде Апостолов. Итак, зная это, высшие не притесняйте низших, дабы прежде них вам самим не потерпеть вреда, ибо если они отделятся, то разрушится и все тело. Апостол требует не того только, чтобы мы не отделялись друг от друга, но чтобы самым тесным образом были соединены между собою. Ибо сказав: да не будет распри в телеси, он не удовольствовался этим, но прибавил: да тожде в себе пекутся уди. Бог устроил так не только для того, чтобы члены не отделялись друг от друга, но и для того, чтобы между ними была великая любовь и согласие. Ибо если каждый должен заботиться о спасении ближнего, то не говори мне о высших и низших; здесь нет высшего и низшего. Не говори же, что такой-то член не важен, но помни, что он член того же тела, которое содержит в себе все. Посему Апостол и требует одинакового о всех попечения» (святой Златоуст).
Стих 26. И аще страждет един уд, с ним страждут вси уди; аще ли же славится един уд, с ним радуются вси уди.
«Для того, говорит, Бог установил взаимное попечение друг о друге, устроив единство в таком разнообразии, чтобы и все случающееся было общим для всех. Если от попечения о ближнем зависит спасение всех, то необходимо и слава, и скорбь делаются общими для всех. Таким образом, Апостол предлагает здесь три заповеди: не разделяться, но быть в тесном единении, иметь равное попечение друг о друге, считать все случающееся общим. Во всем случающемся, как приятном, так и неприятном, члены взаимно сочувствуют один другому. Когда, например, в пяту вонзится терн, то все тело чувствует боль и тревожится, спина сгибается, чрево и бедра сжимаются, руки, как оруженосцы и слуги, простираются вперед и вынимают занозу, голова наклоняется и глаза наблюдают с великим тщанием. Опять: когда болят глаза, тогда и все члены страждут, все впадают в бездействие, ноги не ходят, руки не действуют, чрево не принимает обычной пищи, хотя болезнь в глазах. Помня сие, будем все мы подражать взаимной любви телесных членов и не поступать противно тому. Увенчивается голова — и весь человек прославляется. Так бывает и в Церкви: когда отличаются некоторые, тогда все общество приобретает добрую славу. Отличается ли кто даром красноречия, тогда и враги хвалят не его только, но и всю Церковь. Не говорят: такой-то достоин удивления, но что? — Христиане имеют учителя, достойного удивления, и это сокровище делают общим. Так язычники соединяют, а ты разделяешь, враждуешь против собственного тела и восстаешь против собственных членов? — Разве не знаешь, что чрез это низвергается все? Царство, говорит Господь, раздельшееся на ся… не станет (Мф. 12, 25)» (святой Златоуст).