Молитва, как и вообще духовная жизнь, не должна оставаться изолированным уголком нашего бытия. Человек призван быть целостным и гармоничным, и поэтому, говоря о молитвенном делании, мы должны иметь в виду участие в нем всех сфер нашего существа. А отсюда — необходимость правильного понимания структуры человека. «Установив здравые понятия о том, как устроен человек, — пишет епископ Феофан, — получим вернейшее указание на то, как ему следует жить» [14].

Состав человека епископ Феофан делит, согласно широко распространенной традиции, на три основные сферы: тело, душу и дух. Тело и душа (психика) образуют то, что на библейском языке называется «плотью». Дух же есть богоподобное средоточие личности, в котором проявляются самосознание, воля, свобода, творчество и совесть.

По самой своей природе дух призван господствовать над «плотью». Дух — высшее начало в человеке, отличающее его от всего творения. Однако это не значит, что психофизический уровень есть в нас лишь ненужная, обременительная «оболочка». Этот уровень тесно связан с духом. Как простейшие чувства перерастают в высокие переживания, восходящие в сферу духа, так и элементы мышления (свойственные и животным) поднимаются до духовного уровня, связуя «низший разум» с «разумом высшим». Зона мысли влияет на чувства — и обратно. Чувства же теснейшим образом сплетены с телесной жизнью. Можно сказать, что в лице человека (которого называют «микрокосмом», малым миром) вся природа входит в глубочайшее единение с царством духа. Это пограничное положение человека на рубеже миров делает его олицетворением вселенной, существом, через которое природное бытие восходит к Богу.

Поэтому, когда мы созидаем в себе духовную жизнь, мы должны учитывать свою иерархическую структуру и стремиться включить все наше существо в «хождение перед Богом».

«Тело, — говорит митрополит Антоний, — приметным или неприметным образом участвует в каждом движении души, будь то чувство, отвлеченная мысль, желание или сверхчувственный опыт» [15]. Следовательно, тело играет немаловажную роль и в молитве. Те, кто забывают об этом, неизбежно наталкиваются на многие трудности. Нужно отбросить языческое представление о плоти как о чем-то заслуживающем лишь презрения, как о «темнице души». Тело человека есть дивное создание Божие, самое совершенное из всего, что есть в природе. Человек не просто «заключен» в нем, но живет им, проявляя через него все свои стремления. Тайна Боговоплощения есть великое свидетельство против тех, кто хотел бы рассматривать тело с точки зрения нехристианского дуализма и спиритуализма. Такие взгляды — наследие древневосточных верований и учения Платона, а отнюдь не что-то присущее Библии, христианству. Однако столь же неверным было бы ставить тело на неподобающее ему место, во всем подчиняясь его требованиям. Все наше существо, несущее на себе печать первородного греха, отмечено нарушением гармонии духа и плоти. Поэтому многие природные инстинкты оказывают сопротивление духовной жизни. (С этим связаны новозаветные и святоотеческие указания на опасности, идущие со стороны плоти; напомним, что под «плотью» Писание разумеет всю психофизическую природу человека.) Святой Василий Великий сравнивает тело с конем, которому необходима узда. Как плохо управляемый конь может сбросить всадника, так и плоть, оставленная на произвол, порабощает дух. И напротив, тело, поставленное на свое место, способно помогать духовной жизни и молитве (а не только не препятствовать им). Пренебрежение телом, так же как и отведение ему слишком большого места, может жестоко отомстить за себя и нарушить жизнь души и духа. Искусство контролировать тело, управлять «плотью» называется аскезой (см. раздел 3 этой главы).

Здоровое или больное, радующееся жизни или страдающее, тело наше должно быть хранилищем души, орудием ее выражения, устремленным к высшей жизни. Поэтому-то апостол Павел называет тело «храмом Духа Святаго» [см. 1 Кор 6, 19], поэтому мощи, останки святых, благоговейно почитаются Церковью. «Прославляйте Бога и в телах ваших», — заповедует апостол (1 Кор 6, 20).

«Когда в келии своей, — говорит авва Исайя, — встанешь, чтоб сотворить молитву свою, не небрежничай в нерадении (...) не прислоняйся к стене и ног своих не распускай, стоя на одной и поджимая другую, как (делают) неразумные» [16]. Это сказано не случайно. Есть особые психофизические механизмы, которые устанавливают обратную связь между положением тела и состоянием души и духа. Если, с одной стороны, трудно молиться, развалясь в кресле, с другой — есть положения тела и жесты, которые содействуют молитве и помогают внутренней сосредоточенности. Среди этих жестов на первом месте стоит крестное знамение, начертание на нашем теле знака Креста Христова. Издревле большое значение придавалось поклонам (земным и поясным). Эти положения тела способствуют укреплению чувств благоговения, смирения, преклонения.

1. Это — обычное положение тела при молитве. Оно выражает бодрствование, собранность, готовность внимать.

2. Стоя на молитве, следует стремиться к равновесию, устойчивости и непринужденности позы, а для этого будем следить за правильным положением различных частей тела. Ступни должны быть прижаты к земле и одна к другой (или слегка расставлены), не следует напрягать верхние части ног. Правильное положение спины тоже необходимо для равновесия и устойчивости. Корпус следует выпрямить, но без напряжения, чтобы не нарушать его естественного изгиба. Плечи должны быть опущены и расслаблены. Не следует долго держать голову склоненной или поднятой вверх.

3. Положение рук тоже немаловажно. Оно — внешнее выражение нашей внутренней настроенности. По обычаю последних веков, во время богослужения в храме воздевает руки лишь священник. Однако этот древний жест может быть принят в домашней молитве. О нем постоянно говорит Священное Писание (см., например, Плач 3, 41; 1 Тим 2, 8).

4. Взгляд не должен блуждать. Необходимо сосредоточить его на иконе или закрыть глаза. В противном случае легко приходит рассеянность.

Можно молиться стоя или сидя на коленях. Это положение выражает покаяние, смирение и мольбу. Однако долго сохранять устойчивым такое положение трудно. «Лучше, — говорил митрополит Филарет, — сидеть и думать о Боге, чем стоять и думать о ногах» [17].

Это положение не рекомендуется при чтении «правила». (Исключение можно делать больным или крайне утомленным людям.) Однако оно вполне подходит для молитвенного размышления и углубленной молитвы (см. гл. IV). В этой позе необходимо следить за естественной прямизной корпуса и естественной посадкой головы. В противном случае тело будет затекать и может начаться головокружение.

Принимая то или иное положение тела, нужно удостовериться:

1. в правильности этой позы;

2. в том, что мускульное и нервное напряжение отсутствует;

3. в правильности дыхания;

4. во внутренней тишине.

На первых порах большинство этих положений требует постоянного упражнения, всегда гибкого, никогда не чрезмерного; их не надо сохранять слишком подолгу. Хорошее самочувствие, устойчивость и непринужденность — признаки того, что поза правильна и удачно выбрана. Если после нескольких опытов поза приводит к плохому самочувствию, следует от нее воздержаться.

Положение тела должно соответствовать той или иной внутренней установке, которая им выражается; в то же время внутренняя установка поддерживает и одушевляет позу.

Никогда не следует резко выходить из позы. Сначала можно потереть руки, открыть и закрыть глаза, пошевелить ногами, распрямить колени, затем принять переходную позу (например, если тело распростерто на земле, то перед тем, как подняться, надо встать на колени).

О связи дыхания с молитвой постоянно говорят православные подвижники [18].

Обретая свою естественную и здоровую динамику, дыхание постепенно успокаивает тело, умиротворяет чувства и укрепляет разум. Тем самым оно приготовляет всего человека к молитве.

Для упорядочения дыхания существуют специальные упражнения. Если нет возможности проделать все эти упражнения, хорошо перед началом молитвы сделать два-три глубоких вдоха и выдоха, а потом, дав дыханию вернуться к его обычному ритму, забыть о нем.

Аскеза (от греческого слова «аскезис» — упражнение) — это то усилие, которое мы должны приложить, чтобы сделать себя открытыми воздействию на нас Духа Божия. Она должна охватывать всю нашу жизнь, она необходима, чтобы благодать направила к Богу всю нашу деятельность. Аскеза, таким образом, воплощается в основных наших делах — отдыхе, еде, отношениях с людьми.

В нас живут эгоизм и тяготение к дурному. Необходимо умертвить в себе эгоизм, вытесняя его любовью, стремиться контролировать спонтанные порывы «плоти».

Аскеза подразумевает систематические и продуманные действия. При этом нужно со смирением избегать всякой чрезмерности, следует быть очень осторожным. Насилие может привести к нарушениям в жизни тела, души, а затем и духа.

Критерием для проверки действенности аскезы должно служить наше отношение к людям. Если оно не меняется к лучшему, никакие «подвиги» не имеют цены и мы стоим перед опасностью впасть в лжемистику («прелесть»).

Аскеза — вовсе не подавление природы человека, а введение ее в подлинно здоровый ритм. Хаос мыслей, чувств и желаний — это аномалия. Против аномалии и борется аскеза.

С глубокой древности было отмечено, что животная (мясная) пища в известной мере оказывает нежелательное воздействие на человека. Поэтому в восточных религиях был установлен принцип вегетарианства. Библия, снисходя к человеческой немощи, не запрещает животной пищи (Быт 9, 3). Однако Церковь ограничивает ее употребление, вводя посты и постные дни [19]. (См. также "Памятку..." о Постах.) Цель их троякая: 1) временное устранение животной пищи; 2) упражнение воли через послушание Церкви; 3) связь повседневной трапезы с церковным годом. Разумеется, есть обстоятельства, которые требуют ослабления или отмены поста (пребывание в пути, болезнь, протест членов семьи, особые условия жизни и проч.). В таких случаях воздержание от скоромной пищи может быть заменено любым другим видом воздержания. Следует избегать двух крайностей: делать из поста нечто абсолютное и непререкаемое и пренебрегать им.

Воздержание в пище может быть и вредным для души в том случае, если человек делает из него «культ» и проникается сознанием своего превосходства. «Пост, — говорит преподобный Марк Подвижник, — как приносит пользу тем, которые разумно к нему приступают, так и вредит неразумно его начинающим. Посему заботящиеся о пользе поста, должны беречься вреда его, то есть тщеславия» [20]. «Если кто, соблюдая пост, — говорят преподобные Варсануфий и Иоанн, — примешивает что-либо к нему по своей воле, или постится, ища человеческой славы и приобретения от нее, то пост его бывает мерзок Богу» [21].

Пост состоит не только в телесном воздержании, но является временем усиления борьбы со страстями. «Пост — это прежде всего движение, активность духа, борьба с косностью, ленью, изнеженностью, расслаблением воли и тела. Это борьба за жизнь, за свободу духа от привычного рабства» (митрополит Антоний) [22].

К телесной аскезе относится общая дисциплина быта, забота об уравновешенном образе жизни (работа — разрядка), о правильном сне (избегать ночных разговоров и проч.), об охране нервной системы (не злоупотреблять возбуждающими тонизирующими средствами).

Аскетические ограничения зачастую помогают установить власть над неупорядоченными желаниями тела. Нужно приучать себя к физическому усилию, некоторой физической суровости: излишний комфорт отнюдь не благоприятствует духовной жизни.

Чувства, желания и мысли тесно связаны с телом. Поэтому надо следить за этими «окнами души», в частности, подобно Иову, следует заключить «завет с глазами своими» (Иов 31, 1).

Впрочем, есть разница между дурными желаниями, которые совсем не следует удовлетворять, и естественными желаниями, которые хорошо просто ограничивать для того, чтобы научиться управлять ими или удерживать их в нужных пределах. На протяжении дня возникает тысяча возможностей упражняться в управлении своими устремлениями: прийти на помощь ближним, прекратить волнующее чтение, благодушно принять критику, учиться слушать.

Борьба с «помыслами», которые непременно вторгаются в сознание, должна идти в двух направлениях:

1. постоянное воспитание в себе умственного контроля;

2. спокойное отбрасывание их как чего-то чужеродного и навязанного темными силами. «Усиливающийся отсечь борющие его и смущающие помыслы и движения, — говорит преподобный Феодор Эдесский, — пусть побольше ополчит своинников и споборников и приблизит их к себе на совместное противоборство, — таковы — смирение душевное, труд телесный и всякое другое подвижническое самоумерщвление, и особенно молитва» [23].

Не следует культивировать различные потребности, которые могут овладеть умственной сферой. Надо избегать мечтательности и приучать ум возвращаться к мыслям о Боге, «сводить ум в сердце», как советуют подвижники. Это последнее выражение означает победу над расколотостью человеческого существа, воссоздание его целостности, когда и ум, и чувства направлены к единому Центру — Богу. Истинный образ «внимания и молитвы (...) есть следующий: ум (...) да хранит сердце в то время, когда молится, и внутрь его да вращается неотходно, и оттуда, из глубины сердца да воссылает молитвы к Богу» [24].

«Я» должно жить целиком в настоящем моменте: полностью соединиться с волей Божией в этом моменте. Необходимо стараться выполнить как можно лучше дело, которым вы заняты в данную минуту, отметая заботы о прошлом или будущем.

Человек должен стремиться овладеть всеми силами своего существа не ради гордого сознания власти над собой, а для подчинения воле Божией.

Дух также может оказаться ложно направленным. Стремление к абсолютному, прекрасному, справедливому может быть эгоистическим. Следует проверять и в случае необходимости выправлять наши намерения.

Высшая цель христианства всегда — Бог, взыскуемый бескорыстно. При каждой молитве нужно сознательно направлять свою личность и свою жизнь к Богу. В какой-то момент в духе пробуждается «тоска по Богу» [25] (старец Силуан). Но даже через нее может проникнуть в сердце искушение эгоизма, например, стремление уйти от всех, целиком погрузиться в свой внутренний мир. Мы должны напоминать себе о том, что служение ближнему есть служение Христу (см. Мф 25, 40). Однако служение это должно чередоваться с самоуглублением. Надо уметь постоянно возвращаться к своему духу, этому месту обитания Духа Божия, чтобы обретать в нем новые порывы веры, надежды и любви, которые укрепят нашу связь с Богом в ожидании того дня, когда непрестанная молитва заговорит внутри нас.

Не следует приходить в отчаяние и уныние от обилия возникающих при молитве помех. Это неизбежно и в каком-то смысле может даже оказаться полезным для души. Старец Макарий Оптинский учил, что «молитва без развлечения (рассеяния) — есть дело совершенных... А если бы всегда имели молитву чистую без развлечений, то... не избежали бы тщеславных и гордых помыслов, от врага наносимых» [26].

Тем не менее тот же старец указывает на важность постоянной борьбы с искушениями, нарушающими молитву.